Школа специальной войны в тайге

Теперь поезд шел там, где были заложены мины. В одно мгновение Илья и его товарищ соединили провод и отскочили в сторону. Со страшным скрежетом паровоз, как раненое животное, встал на дыбы и через мгновение опрокинулся. Вагоны наскакивали один на другой. Воздух сотрясался от страшного грома, земля колебалась. Снаряды, которыми были нагружены вагоны, начали взрываться с ужасным грохотом.

Илья лежал оглушенный. На него падали обломки досок и всякие другие предметы. Когда все было кончено, ему нескоро удалось выбраться из-под обломков».

Вот как был подорван немецкий состав со снарядами. К концу войны немцы потеряли тысячи таких составов. Один или два партизана, немного динамита и кусок провода — вот все, что для этого требовалось.

Другим излюбленным делом партизан был подрыв мостов. По словам одного из тех, кто этим занимался, вот как это происходило:

«С горы Ламбина спускались медленно: вокруг были немцы, мы же сюда попали впервые… Около трех часов дня мы подошли к мостам и залегли в кусты: день для партизанской работы — неподходящее время.

К минированию приступили около полуночи… Минирование прошло блестяще: четко, бесшумно, быстро. Ночь была темная, мы отползли от места диверсии далеко в кусты.

На рассвете на шоссе показалась тяжелая семитонная, машина с немецкими автоматчиками. В волнении следили за ней в бинокль. Она казалась маленькой, почти игрушечной, наполненной крошечными солдатиками… Машина скрылась за кустами…

…Но вот машина снова на шоссе. Она взбежала на мост, и кверху взвился без шума столб пламени, земли, взлетели части моста и машины. Через несколько секунд докатился и глухой раскатистый гул.

Еще не успел рассеяться дым от взрыва первой машины, когда на втором мосту взлетел на воздух второй грузовик…

В Смоленской и Ново-Дмитриевской поднялась тревога. Уже слышен был шум моторов идущих на помощь машин. Наши тотчас отошли к горам.

Примерно через полчаса раздался третий взрыв. Его несколько раз повторили горы, — звук его был как-то особенно высок и резок. Это взорвалась бронемашина на третьем мосту… Возвращаясь обратно, минеры… осмотрели мост на дороге Смоленская — Северская… наши минировали мост вторично. И после полудня на нем взорвался фашистский броневик.

Результат диверсии был неплохим: четыре взорванных моста и шестьдесят убитых немцев. Раненых сосчитать не удалось».

То же самое происходило во всех оккупированных районах России каждую ночь в течение четырех лет войны.

Партизаны, действовавшие в Керчи, скрывались в угольной шахте, на Днепре они прятались в плавнях, в Запорожье собирались в канализационном узле под местным алюминиевым заводом, в Лозовой они нашли убежище в больнице, около Херсона к их укрытиям можно было добраться только на лодке, в Южном Крыму они действовали, спускаясь с гор Яйла, а близ Буслы укрывались в лесных районах. Партизаны жили также в городах и деревнях под видом безобидных граждан. Начиная с 1942 года значительное число партизан сбрасывалось на парашютах с самолетов. Многие страницы архивов германских вооруженных сил заполнены описаниями таких операций. Во всех этих описаниях чувствуются безнадежность, нервозность, которые, усиливаясь постепенно, превращаются в чувство отчаяния. Когда читаешь о подвигах партизан, причина этого становится понятной: партизанские отряды были везде и отовсюду наносили удары, оставаясь неуловимыми, и им невозможно было ответить сокрушительным контрударом.

О настроении немцев можно судить по очерку военного корреспондента Курта Клейна-Шоннефельда, описавшего боевые действия партизан в статье под заголовком «Леса смерти».

«Потом перед нами появился лес. Совершенно неожиданно впереди возникла широкая зеленая стена, которую пронизывала прямая, как стрела, дорога. Но солдат, поставленный на опушке, у въезда в лес, махнув рукой, остановил наш автомобиль.

Несколько удивленные, мы вылезли из машины и с любопытством посмотрели на другие автомобили, стоявшие справа от дороги. Отделившись от группы стоявших в ожидании солдат, к нам приблизился офицер. «Нам надо создать конвой, — заметил он. — Есть предположение, что лес кишит партизанами, так будет безопаснее». Услышав это, мы поставили свою машину в хвост колонны. Через полчаса собралось одиннадцать машин и конвой двинулся в путь через лес, стоявший стеной по обе стороны дороги.

Вдруг нам пришлось затормозить. В одно мгновение мы вскочили со своих мест, невольно схватившись за оружие. Нашему движению помешал разрушенный мост. «И это все», — подумали мы. Но очень скоро мы поняли, что этого было более чем достаточно. Стоило взглянуть на карту, чтобы убедиться, что впереди дорога через короткие промежутки пересекает болота и дренажные канавы. Если все мосты через них сожжены партизанами, как тот, который был перед нами, то, вероятно, нам понадобится двое суток, чтобы достигнуть места назначения, так как болота и лес не позволяли объезжать непроходимые участки дороги.