Школа ужасов

Линли хорошо понимал, что Хейверс имеет в виду. Он тоже не раз держал в руках порнографические открытки – и взрослым человеком, по долгу полицейской службы, и подростком, когда спешил узнать, пусть из вторых рук, тайны половой жизни. Даже в Итоне можно было раздобыть нечеткие фотографии мужчин и женщин, в различных позах совокуплявшихся перед камерой. Линли помнил еще, как смущенно хихикали мальчишки, дружно просматривая эти изображения, как потные пальцы оставляли на них влажные следы, как потом, в темноте, каждый пытался удовлетворить себя собственными средствами. Все мальчики гадали, кто станет для них первой женщиной, а некоторые тревожились, не слишком ли затянется ожидание.

Да, те снимки женщин с травленными перекисью волосами и отвисшей грудью, возбужденных мужчин, оседлавших этих баб и пытавшихся выразить на лице наслаждение, – эти грубые снимки показались бы детски невинными по сравнению с той мерзостью, что лежала на столе перед Линли и Хейверс. Эти фотографии были рассчитаны не на обычного любителя подглядывать– и типы, представленные на них, и их позы рассчитаны были на поклонников мазохизма, причем с явным оттенком педофилии.

– Да, похоже, сбылся страшный сон Локвуда, – пробормотала Хейверс. Пепел с ее сигареты упал на одну из фотографий, она небрежно смахнула серый комочек.

Линли готов был согласиться с ней. На всех фотографиях рядом со взрослыми позировали дети, причем мальчик изображался заложником, жертвой сексуального насилия со стороны взрослого. Для выражения агрессии использовались всевозможные вспомогательные средства: мужчина то подносил к виску ребенка пистолет, то прижимал к его яичкам нож, на третьей фотографии мальчик был связан по рукам и ногам, еще одна повязка закрывала глаза, на четвертой насильник держал в руках обрывок находившегося под напряжением провода, разбрызгивавшего во все стороны голубые искры. На всех снимках дети выполняли приказы ухмыляющихся, возбужденных мужчин, словно маленькие рабы в мире извращенной сексуальной фантазии.

– Полковник Боннэми был прав, – продолжила Барбара.

– Похоже на то, – откликнулся Линли. Эти фотографии обнаруживали не только притягательность педофилии и зудящий интерес их владельца к гомосексуальным контактам. Каждый снимок соединял представителей разных рас, словно издевательский комментарий к проблемам межэтнического общения. Белые мужчины совокуплялись с индейцами, негры– с белыми, обитатели Востока– с неграми, белые– с арабами. Полковник Боннэми утверждал, что причину гибели Мэттью Уотли следует искать в расизме. Теперь, глядя на эти фотографии, Линли начинал думать, что между происхождением мальчика и его смертью и впрямь имеется связь.

Хейверс глубоко затянулась и направилась к окну, выходившему на галерею и двор.

– Скверные снимки, просто омерзительные. Но все-таки, сэр: не слишком ли повезло Кливу Причарду? Так-таки ни с того ни с сего наткнулся На них, а потом дожидался, пока мы заглянем в его комнату? А тогда выложил их перед нами и весьма успешно отвел от себя все подозрения. – Хейверс прищурилась, то ли от сигаретного дыма, то ли пытаясь сосредоточиться на своей мысли. – Ведь если б не эти фотографии, наш мальчик не отвертелся бы, верно? Он легко мог раздобыть бюллетень и…

– Но и любой другой старшеклассник имел доступ к этим бланкам, Хейверс.

– И он воспользовался этим бюллетенем, отвел всем глаза, чтобы никто не искал Мэттью Уотли. Он прекрасно мог пробраться в комнату над сушилкой, она же находится в его общежитии; кстати, это еще одна улика против него. Мотив у него есть. Пусть он и делает вид, будто ему наплевать на исключение из Бредгар Чэмберс, его ждут очень серьезные неприятности дома. Вряд ли он об этом мечтал.

– Я признаю ваши доводы, сержант. Но посмотрите сами, что лежит перед нами на столе. Мы не можем сделать вид, будто для нас ничего не значит сюжет этих фотографий, будто мы не видим вероятной связи между ними и убийством Мэттью Уотли.

Хейверс вернулась к столу и воткнула окурок в хрустальную пепельницу, стоявшую в центре. Она вздохнула, но ее вздох означал не столько нежелание подчиняться приказу начальника, сколько сожаление при мысли об ожидавшей их не слишком приятной сцене.

– Пора повидаться с Эмилией Бонд, да?

– Вот именно.

Они застали преподавательницу химии одну в лаборатории на первом этаже отделения естественных наук. Стоя спиной к двери, Эмилия возилась в вытяжном шкафу, отделанном стеклом и красным деревом. В академической мантии она казалась совсем щуплой, точно дитя, шутки ради нарядившееся в костюм эпохи Возрождения. Она коротко глянула через плечо, услышав шаги Линли и Хейверс. Детективы вошли в лабораторию и закрыли за собой дверь. Когда мисс Бонд повернула голову, ее легкие, как у ребенка, волосы встопорщились птичьими перышками.

– Хочу кое-что занятное сделать, – пояснила она и вновь погрузилась в работу.