Школьные тайны и геометрия первой любви. Американские приключения русской учительницы

Так я впервые в жизни попала в мусульманский дом. Да не в простой, а в российский, вернее, чеченский. Семья Саният оказалась родом именно оттуда. С Северного Кавказа, из города Грозного, столицы Чеченской республики. Они не были иммигрантами. Отец Саният был уважаемым профессором в области «Сравнительного религиоведения». Так как он говорил на шести языках, включая арабский (на котором даже американские переводчики говорят с трудом), английский, французский и испанский, его пригласили читать лекции в Университет Южной Калифорнии. Так они здесь и оказались. Все, кроме старшей сестры. Она была замужем и жила то в Москве, то в Чечне: её муж был крупным бизнесменом. Специалистом в выведении элитных пород скаковых лошадей. Два старших сына миссис Лины, братья Саният, жили с семьёй в Калифорнии. Один был лётчиком малой авиации. Он давал частные уроки управления лёгкими чешскими самолётиками Чесна тем, у кого на это были деньги и время. Второй брат учился. В колледже. Он набирал баллы, чтобы потом поступить в университет.

Обо всём этом мы с мамой узнали, пока шли к припаркованной в самом дальнем углу стоянки, машине миссис Лины. Наши мамы сидели спереди, а мы, кипя от почти лихорадочной радости, которую может подарить только первая, только настоящая школьная дружба, расположились сзади. Мы взялись за руки и начали… что? Конечно, шептаться, чисто по-детски сплетничать и делиться секретами. Говорили мы о Ламентии, вернее, о её маме.

– Как может такая красивая тётя быть такой злой? – горячо шептала мне в ухо Саният.

– Не знаю… Может, у неё жизнь такая злая?

– Моя мама говорит, что никогда нельзя ругать жизнь. Нам и так повезло, что мы живём. А как мы живём, зависит от нас.

– Моя мама тоже так говорит. Она меня учит быть доброй, но уметь сказать «нет» недобрым и плохим людям.

– А кто твой папа?

– Военный. Он много воевал, не помню сейчас в каких странах… Где-то далеко…

– В Афганистане?

– Точно! А ты откуда знаешь?

– А у меня дома карта над кроватью висит. Мой второй брат хочет стать моряком. Ну, после школы. Так он всю карту наизусть знает. И вообще всё-всё про мир знает. И меня учит.

– Мой папа с этих войн другим вернулся.

– Как это, другим?

– Холодным. Слишком строгим. И… И…

– Ну, говори, что «и…»

– Он как будто нас с мамой разлюбил.

Я заплакала. Тихо, заталкивая слёзы назад, вовнутрь, чтобы они не успевали скатываться вниз печальными ручейками. Тёплая ладошка обняла моё плечо, а русая головка ткнулась своим носиком в мой покрасневший нос. Маленькие пальчики подобрали новые слёзы прямо на выходе, не дав им скатиться к дрожавшим губам.

Это был первый раз, когда Саният приняла в своё маленькое тёплое сердце часть моей большой боли.

Так я поняла, что дружба – это такое благословение, такой подарок судьбы, который нельзя сравнить ни с чем. Даже с первой любовью. С этого момента я знала, что дружба может лечить душу, а может в приступе ревности накинуться на неё как хищница. Дружба может разрывать сердце своей открытостью и откровением признаний. Но она же умеет так сладко растопить все льдинки в душе в момент примирения. Дружба одаряет нас таким уровнем доверия, обмена мыслями, такими смелыми и безумными мечтами, что электризует наш мозг, возбуждает воображение и учит сердце любить и прощать. Ничто и никто не может научить наши сердца быть умными и сочувствующими. Только благородный дар верной дружбы.

Тем временем, мы доехали до дома Саният, вышли из машины и были несказанно удивлены тем, что увидели: нас встречали три симпатичных мужчины с широкими белозубыми улыбками. Самый старший подошёл первым и представился. Это был папа моей новой подруги. Её два брата пожали моей маме руку, склонив головы в уважительном поклоне, а потом один, средний брат, весело подмигнул мне голубым глазом, и мужчины удалились. Миссис Лина предложила нам пройти в женскую половину дома. Само здание было типичным американским домом: вытянутым в длину, с двумя входами, встроенным гаражом и лужайкой с цветами перед крыльцом.

Но вот задний дворик выглядел по-другому: это был небольшой, аккуратный, умно спланированный огород.

– И что же вы здесь выращиваете? – спросила моя мама.

– Зелень, много разной зелени. Помидоры, огурцы. Свою, настоящую, ароматную клубнику. Чеснок, капусту, черемшу.

– Через что?! – спросила мама, округлив глаза.

– Не через что, а че-рем-шу. Это дикий чеснок. Сейчас попробуете, – рассмеялась Лина.

Мы вошли в большую комнату. Я встала как вкопанная. Я не могла понять, как в таком небольшом доме может быть такая огромная и просторная комната.

– Винсия, что это ты вдруг замолкла? А с глазами что: они у тебя как у неваляшки выкатились и застыли? – продолжала шутить мама Саният.