Школы и мастера фехтования. Благородное искусство владения клинком

Например, знавал я джентльмена, раненного в бою на рапирах девять или десять раз по всему телу, в руки и ноги, и все-таки он продолжал драться и в конце концов уложил противника. Потом вернулся домой, вылечил все свои раны, не став калекой, и до сих пор здравствует. А сильный удар иногда начисто отрубает кисть от руки, как это бывало много раз. Да и удар коротким острым мечом в голову или лицо чаще всего приводит к смерти. Удар полной силой в шею, плечо, руку или ногу опасен для жизни, рассекает вены, мышцы и сухожилия, разрубает кости. Что до исцеления, то такие раны от удара означают потерю конечностей или неизлечимые увечья.

И еще в пользу удара: полновесный удар по голове, лицу, руке, ноге или по ногам означает смерть, либо стороне, получившей такие раны, остается уповать на милость того, кто их нанес. Ибо может ли человек в бою стоять, отомстить или защититься, если вены, мышцы и сухожилия его кисти, руки или ноги разрублены на куски? Или если искалечен такой раной на лице или голове, что вынужден и от потери крови отступить или сдаться на милость противника, который не будет долго с ним возиться?

А чтобы полностью разрешить спор между ударом и уколом, поразмысли над этим коротким замечанием. Удар идет многими путями, укол же – нет. Чаще всего путь удара короче, чем укола, и потому он быстрее. Чтобы защититься от удара, нужна сила мужчины; а укол может отвести и ребенок. Удар в кисть, руку или ногу приводит к неизлечимому увечью, а укол в кисть, руку и ногу можно вылечить. Ударом можно ранить многие части тела, и каждая рана опасна для жизни; а уколом можно поранить лишь некоторые части на теле и на лице, а не все».

Глава 6

Мы можем пропустить Марко Дочолини, поскольку он определенно никак не усовершенствовал искусство фехтования. Однако стоит обратить внимание на один пассаж, который ясно показывает, что удар или укол в оппозиции повсеместно считался идеальной атакой, а «скрещивание» – то, что французы называли barrer – наилучшей защитой, причем и атаки, и защиты совершались на шагах в сторону.

В отрывке, где рассматриваются tempo, contro tempo и mezzo tempo, «нужно, – говорит Дочолини, – чтобы, нанося укол в темп, ты удалялся корпусом от «линии», и не упускай возможности нанести укол всякий раз, как твой противник отводит острие от линии твоего тела. О tempo, contra tempo и mezzo tempo достаточно сказать следующее: когда противник направляет укол в тебя, отбей его укол, ударив его в то же время».

Перелопатив столько путаных разглагольствований, как приятно раскрыть страницы «Schermo» Фабриса и наконец найти ясное и методичное изложение науки владения оружием.

Если Фабрис и не был выдающимся новатором, во всяком случае, он знал все, что нужно было знать о фехтовании своего времени, и создал систему, включив в нее все наилучшие методы, которые только смог отыскать. Этот удивительный труд, опубликованный им в конце жизни и посвященный его профессии, заключает в себе практически всю фехтовальную науку в том виде, в каком ее понимали во второй половине XVI века.

Фабрис родился в Болонье в 1544 году и занялся боевым искусством в то время, когда еще учил старый Мароццо, когда еще был жив Агриппа и когда его сограждане Агокки и Виджани преподавали в Венеции, как, впрочем, и ди Грасси. Позднее Фабрис объехал Испанию, Францию и Германию. Быть может, ему нечему было учиться у Сен-Дидье и Мейера, но можно не сомневаться, что в Испании он нашел способ встретиться с великим Каррансой и изучить его метод.

В 1590 году его пригласил ко двору датский король Христиан IV, большой любитель искусства фехтования, под чьим покровительством Фабрис опубликовал свой трактат.

По мнению Фабриса, на свете не было ничего лучше и великолепнее фехтования, которому он и посвятил все свое время. На 250 страницах формата инфолио нет ни одного слова и ни одной из 190 иллюстраций, которые бы непосредственно не касались «практического» фехтования. В том, как он излагал предмет, легко прослеживается влияние большинства его предшественников, хотя со всеми вопросами касательно удара – tagli по-итальянски – он разделывается в нескольких словах. Действительно, в конце XVI века мастера фехтования решительно склонялись к полному отказу от удара.

Поскольку система Фабриса содержит все принципы, считавшиеся в его время самыми разумными, и предвосхищает нововведения и упрощения, которые произойдут в XVII веке, и больше того, поскольку он первым из писателей неизменно соблюдал рациональный принцип сначала дать определение, а затем переходить к применению, а также идти от общего к частному, анализ его труда будет самым уместным завершением нашего обзора первой эпохи в истории фехтования.