«Шкура»

На комоде сидел медведь. Самый обыкновенный плюшевый медведь, почему-то голубой, а не розовый, каких обычно дарят девочкам. Я даже не помнила, откуда этот медведь у меня взялся, но факт, что в детстве он был самым любимым. Наверное, потому мама и не решилась его выбросить во время ремонта, сохранила на память.

Я осторожно, чтобы не разбудить Тиграна, выбралась из постели, накинула мамин халат и подошла к комоду. Ну, мишка, выручи, по-братски, как раньше! Если только мама не додумалась тебя постирать.

Нет, мама не додумалась. Я перевернула медведя и расстегнула молнию у него на спине. Там должны были помещаться батарейки, благодаря которым медведь пел песенку, если нажать ему на пузо. Батарейки я вытащила оттуда сто лет назад. Многие годы мишка служил для совершенно иных целей.

Вот она, родимая. Господи, какую же дрянь я тогда курила! Помятая пачка сигарет оказалась на две трети пустой, но мне хватит. Зажигалку взяла на кухне, большую, для плиты. Там же, на кухне, открыла окошко, высунулась, закурила. В детстве так не борзела, конечно, курила только за гаражами. Ой, да как мы курили-то. Одна сигарета с Лёлькой на двоих, и больше вид делали, даже не в затяг. Тогда казалось, круто. Казалось, мы так стресс снимаем. Какой у нас мог быть стресс тогда?

Сегодня я могла бы спуститься в магазин и взять нормальные, дорогие сигареты. Кого мне бояться? Тиграна? Вряд ли ему понравится, если он увидит меня курящей. Но также маловероятно, что он сделает замечание. И какое мне дело?

Тащиться в дежурный магазин не хотелось, и мишка выручил. Я щёлкнула зажигалкой и нажала кнопку вызова в телефоне. Лёлька ответила сразу.

— Ты знаешь, я его просто ненавижу, — выдохнула я в трубку вместе с дымом.

— Господи, опять, — простонала Лёлька. — Ну ненавидишь — расставайтесь! Сколько можно нервы трепать? И себе, и мне, и ему. Шеф и так бешеный в последнее время. То его по три дня на месте нет, по телефону только команды раздаёт. А то приезжает в таком состоянии, что хоть увольняйся!

— Я вообще-то про Энск говорила, — пробормотала я. — Тигран Борисович, если тебе интересно, спит без задних ног, удовлетворённый во всех смыслах. Так что завтра ждите, может быть, и подобреет.

— А Энск тут причём? — бедная Лёлька вообще ничего не поняла.

— Просто я тебе из Энска звоню. Да, тут сейчас. С Тиграном, он вчера прилетел. Мама заболела…

Дальше я пересказывала Лёльке события последних дней. Рассказала, как мы с Тиграном осматривали местные достопримечательности, и как дико, сюрреалистично видеть его в квартире, где прошло моё детство, в нашем с Лёлькой дворе. Как будто персонаж одной книги вдруг переместился в другую, совершенно ему не подходящую.

— Обалдеть, — только и сумела выдать Лёлька в ответ на мой рассказ. — Даже представить себе не могу. Тигран Борисович в Энске. Нет, он по многим жопам нашей страны мотается, по всяким там месторождениям. Но в Энске помидорами торговать… Ну, знаешь. Правильно Лекс говорит.

— Что говорит?

— Что седина в бороду, бес в ребро, — усмехнулась Лёлька. — Серьёзно, так сегодня и сказал в приёмной. Я вообще выпала. Чтобы Лекс что-то нелицеприятное вслух про божественного шефа сказал! Ну его тоже понять можно, на работе дурдом, там проблемы какие-то, то ли с партнёрами, то ли с подрядчиками, я не вникала. В общем, нужен Тигран Борисович, а он неизвестно где. То есть теперь-то известно. И надолго вы там в Энске?

— Завтра летим в Москву. Маму ждут в кардиоцентре, Тигран договорился. Лёлька, ты не поверишь, какое счастье, что мы с тобой вырвались. Тут такая задница. Даже не знаю, как тебе объяснить. Вот вроде и не изменилось ничего. Те же дома, те же дороги. Не самые плохие, в конце концов. В магазинах иногда приличные шмотки попадаются, мы вон Тиграну нормальную тенниску купили. Вроде можно жить. Но такая тоска накатывает, такая безысходность. Как будто тебе снова пятнадцать, а впереди ни черта. Рожи все знакомые, постные. Нищета. Такси вызываешь, приезжает в хлам убитая тачка, от которой за километр несёт потом водителя, не знающего, что такое дезодорант и химчистка салона. Тут за сотню убить могут. Рублей, Лёль!

Лёлька в трубке хмыкнула, но дала мне закончить. А потом спокойно заметила:

— Вообще-то я в курсе. Я что, просто так сбежала, от нечего делать? Да мне Энск ещё полгода снился. Снилось, что я снова там живу. Просыпалась в холодном поту. Ты в этом городе как хомячок в аквариуме. Вроде бы благополучно всё, домик свой, еды вдоволь, колесо имеется. Вот в колесе ты и будешь бегать: год, два, три. Пока не сдохнешь. Все перспективы заранее определены. Да к чёрту такую жизнь. Марин, даже не думай. Мы уже уехали, всё. И не надо туда возвращаться, даже в гости. Родственники вон пусть к нам приезжают. И вообще, чем дальше, тем родней.

Сигарета у меня давно истлела, я держала в руке погасший окурок и молчала. Лёлька на другом конце молчала тоже. Хорошо, когда есть друг, с которым можно молчать об одном и том же.

— Напьёмся завтра? — предложила я.