Шлак 4.0

Я оказался не так уж и не прав по поводу того, что посёлок проснулся. Снаружи действительно собралась толпа. Население высыпало из домов и застыло в ожидании дальнейших событий. Мужчины, женщины, дети собрались напротив подъезда, у фонтана, вдоль улицы. Ночь потихоньку сдавала позиции, воздух серел, и я мог разглядеть не только лица, но и мимику. Большинство выражали тревогу. Василиса людям нравилась. По повадкам она походила на жадную сварливую ведьму с замашками садиста-любителя. Но это моё сугубо личное впечатление, для жителей она являлась родной матерью, а иначе бы они так за неё не переживали.

Алиса вышла вперёд, вскинула револьвер и снова выстрела, потом приставила дуло ко лбу Василисы и ровным голосом произнесла:

— Кто дёрнется, Василисе не жить.

Как же удивляет меня эта девчонка. С высоты она прыгать боится, а выйти перед толпой вооружённых дикарей и начать диктовать условия — ни один волосок не дрогнул.

— Ты тогда тоже умрёшь, загонщица, — ответили ей.

— Пусть. Но другого выхода у меня нет. Поэтому делаем так: мы уходим, вы остаётесь. Если все поступят правильно, я отпущу Василису. Всё понятно?

— Куда уж понятней, — понуро вздохнул дед. — Василиса Степанна, матушка, ты уж крепись. А мы тебя выручим. И нехристей энтих, коли господь сподвигнет, накажем, дай время.

Алиса мгновенно развернулась, навела на него револьвер и выстрелила. Дедок даже испугаться не успел. Пуля расколола череп, мозги вылетели через затылок, а тело опало, как прошлогодний лист. Толпа охнула. Защёлкали взводимые курки, но стрелять никто не осмелился. Девчонка смотрела на дикарей с презрением.

— Ещё желающие угрожать мне есть?

Несколько секунд толпа молчала, потом кто-то выкрикнул:

— Валите уже нахер!

Вступиться за дедка никто не решился. Алиса усмехнулась, тронула меня за плечо и произнесла негромко:

— К станции, Дон.

Над пустошью показался край огненного диска. В окнах, где ещё сохранились стёкла, заиграли радужные блики, на стланик легли длинные красные тропы, слишком красивые, чтобы ступать на них. Пока шли, я ждал выстрела в спину. Начудили мы тут достаточно: и дров наломали, и трупов навалили. Дедок был лишним, зря Алиса его грохнула, и таких лишних с каждым днём становилось всё больше. Взять того же Фонаря. Безобидный был мужичок. За что его? Или Звездун. И похоже, дальше будет только хуже.

Когда добрались до станции, я услышал протяжный паровозный гудок, в безветренное небо поднимался столб чёрного дыма. От конгломерации подходил состав. Он сползал с пригорка длинной змейкой, постепенно притормаживая. Напротив водяной колонки паровоз встал. Молоденький кочегар шустрой обезьянкой вскарабкался на тендер, открыл заправочный люк и подтянул кран.

Пока бригада заполняла водяной котёл, мы добрались до паровоза, пришлось даже ускорить шаг. Алиса взялась за поручень, сверху на неё смотрел чумазый машинист.

— Алиса Вячеслав… — он удивлённо захлопал глазами.

Ничего не объясняя, девчонка поднялась в будку. Я освободил бабку, хотел помочь ей вытащить кляп, но она отшатнулась от меня как от прокажённого, выплюнула изо рта тряпку и прошипела:

— Довольны да? Довольны? Только попробуйте вернуться!

Возвращаться никто не собирался, во всяком случае без армии, но всё же я не выдержал и поднял вверх большой палец:

— I’ll be back.

Смысл сей сакральной фразы Василиса не поняла, но отреагировала верно: плюнула.

Поезд тронулся. В будке и без нас места было мало, да и жарко вдобавок. Кочегар открыл топку, начал закидывать уголь. Мы с Алисой переместились к тендеру. В открытую дверь я увидел, как от посёлка к станции бегут люди. Вскинул автомат к плечу, бегуны резво попадали на землю.

Алиса опустилась на пол, обхватила колени руками. Только сейчас я обратил внимание, как под глазами у неё прорисовываются синие круги, а глаза — эти два ледяных безбрежных моря — потеряли прежний блеск. Мне всё время казалось, что она как крейсер Аврора — непотопляема. Не устаёт, не психует, только иногда подзаправится чем-то вроде пасты карбонара с панчеттой, и снова в бой.

А вот нихрена она не из железа. Она такой же человек как я, как Василиса, и наверняка мечтает приклонить голову к надёжному мужскому плечу. Но не выходит. Что с отцом — неизвестно, кто мать — не знаю. Ни помощи, ни поддержки, только какой-то придурок в чёрном плаще скачет рядом, нервы портит… Это я о себе, если что.

Из будки выглянул машинист.

— Алиса Вячеславовна, на въезде все составы досматривают. На постах вараны, злые, как пёсо. Вас ищут. Рисунки везде понавешали с ценником. Два миллиона! Нет у вас в Загоне друзей.

— Да, да, понимаю. Спасибо. У реки сбрось скорость, мы сойдем.

— Ты нам тоже не друг? — поддел его я.

Машинист не растерялся.

— А если скажу, что друг, поверишь?

Я пожал плечами.

— Вот то-то же, — он понизил голос. — А на въезде сразу признаюсь, что до реки вас довёз. Не обессудьте.

Машинист вернулся на место. Кочегар закрыл топку, вздохнул, облокотившись о лопату.