Шофферы, или Оржерская шайка

– Плут, мошенник! – бормотал он, сжимая кулаки. -Хочет отплатить мне, разбойник! А он, чего доброго, сделает, того только и жди от него. Так я ж, черт возьми, надую их всех, и не поймают они нас.

И на этот раз он пустился в дорогу с таким чистосердечным усилием, что оно непременно должно было успокоить наших путников; а потому и Даниэль счел возможным немного ослабить свой надзор над ним, и во все продолжение дороги не имел повода в чем-либо упрекнуть его.

Зато помощь была необходима его спутницам. Измученные уже и первой дорогой, они теперь тяжело тащились; обувь их была пропитана водой, а платья со всех сторон изорваны колючками и репейником. Мария, у которой хоть недостаток физической силы восполнялся сознанием опасности, переносила все не жалуясь, но бедная маркиза постоянно стонала. Впрочем, она уже более не оказывала никакого сопротивления, что было весьма удобно, так как всякая попытка с ее стороны увеличила бы опасность. Даниэль поддерживал и воодушевлял их обеих, и таким образом только с его помощью они могли совершить подобный подвиг.

Наконец при первом проблеске зари, показавшейся на востоке, кюре указал им на видневшуюся в тумане деревню. При виде Франшевиля Мария ожила; сознавая себя спасенной, она смеялась, обнимала мать, бессмысленно смотревшую на нее и все еще продолжавшую охать. Что касается до Даниэля, то вид этой деревни пробудил в нем новые опасения, новое раздумье.

До сих пор ему не приходила еще в голову мысль, что поддержка, на которую он рассчитывал, могла изменить ему в решительную минуту; и теперь он тревожно спрашивал самого себя, как примут его во Франшевиле? Конечно, Леру был человек преданный ему всей душой; но не испугается ли он ответственности принять укрывающихся преступников, да еще и обманувших стражу? Тут дело шло о голове; а потому, если бы даже хлебный поставщик и решился из чувства благодарности рисковать своей жизнью, то согласится ли он поставить на карту спокойствие своей семьи? К тому же могло случиться, что его нет дома, тогда как войти к нему?

Пока он обдумывал все эти малоутешительные обстоятельства, кюре Пегров в двух или трех шагах от деревни вдруг остановился.

– Вот и Франшевиль, – сказал он, – далее идти я не могу, к тому же надобно мне торопиться назад; войдя в деревню, вы тотчас же увидите очень большой дом, в нем-то и живет поставщик Леру. Человек этот, кроме того, что богат, еще и силен, так как поставляет хлеб в народную армию, от этого некоторые люди и не любят к нему заглядывать…

– Что вы хотите этим сказать? – спросил Даниэль.

– Да ничего. Я сделал свое дело и ухожу от вас.

Ладранж подал ему обещанный золотой.

– Благодарю вас, – сказал он, – за оказанную нам услугу. Хотел бы щедрее наградить вас за нее, хотя она и была у вас непроизвольной…

Не знаю, и не хочу знать, кто вы, желаю только, чтоб совершенное вами в эту ночь доброе дело вселило бы в вас желание почаще делать подобное.

– И я тоже, – сказала застенчиво Мария, – попрошу вас передать мою благодарность этой незнакомой женщине за ее добрые намерения, которые я теперь вполне оценила; потрудитесь передать ей это на память обо мне. – И она подала ему снятое с руки дорогое кольцо. – Если когда-нибудь обстоятельства изменятся и кому-нибудь из освободивших нас сегодня понадобится наша помощь, им никогда в ней не будет отказано.

Зная, как мало заслужил он получаемую благодарность, кюре Пегров с растерянным видом слушал ее.

Даниэль резко оборвал разговор и, взяв обеих дам под руки, повел их к деревне.

Проводник жадно принялся рассматривать данное ему Марией кольцо и, попробовав наконец надеть его себе на мизинец, не успел в этом, тогда он спрятал его в потайной карман своей куртки, где уже находился золотой; потом, нахлобучив на глаза свою старую шляпу, он скорыми шагами отправился в обратный путь, часто оглядываясь на беглецов.

Беглецы же, из опасения быть замеченными кем-нибудь из жителей Франшевиля, продолжали идти торопливыми шагами. Мария была в восторге и улыбалась, но, заметив сдержанность и задумчивость кузена, догадалась, что радоваться еще преждевременно.

– Боже мой! Не правда ли, мой друг, опасности для нас кончились? – спросила она шепотом.

– Может быть… но, Мария, прошу вас, не увлекайтесь сильно надеждой, которая может еще разрушиться.

В это время они входили в деревню и, видя серьезное и тревожное лицо молодого человека, она поняла, что опасная минута наступила.

Не трудно было узнать жилище поставщика Леру; своей обширностью и красотой оно резко отличалось от соседних домов. Несколько старинных строений, перемешанных со связывавшими их между собой постройками новейшей формы, составляли огромные амбары; над главными воротами виднелся национальный щит и трехцветное знамя, свидетельствовавшие о том, что здание служит складом продовольствия, принадлежащего правительству.

Хотя уже совсем рассвело, на главной улице деревни еще никого не было видно. Убедясь, что никто за ними не следит, Даниэль со своими спутницами поспешно направился к двери, украшенной щитом.