Шотландец в Америке

Красивой бы он ее не назвал, во всяком случае, она не была похожа на знакомых светских дам. Зато эта женщина обладала очарованием, которое сразу же покоряло сердце. Дрю влекло к ней. Вода почти смыла грязь и грим, и ее кожа теперь отливала нежной белизной. Короткие темные волосы влажными локонами льнули к лицу, оттеняя большие синие глаза. И глаза эти были прекрасны. В них играли искорки, словно звезды на вечернем небе. Габриэль. Это имя чертовски шло ей.

Такие дела — люди всегда видят только то, что хотят видеть. Иначе Дрю не упустил бы того, что само бросалось в глаза. Он принял Габриэль за мальчика, только потому, что не интересовался тем, что скрывают потертая шляпа, грубая одежда и грязь на лице; и ни разу в глаза ему не бросились эти коротко остриженные волосы. А ведь он считал себя человеком наблюдательным! И то, что его, Дрю Камерона, обвела вокруг пальца эта малявка, не только забавляло, но и уязвляло его.

Но зачем ей был нужен весь этот маскарад?

Она дрожала от холода, и Дрю понял, что с вопросами придется подождать.

— Пойду раздобуду хвороста, — сказал он. — Сможешь пока поддержать огонь?

Девушка кивнула.

Дрю заколебался:

— Так же хорошо, как умеешь готовить и плавать?

Она вдруг улыбнулась, и эта улыбка показалась ему чудесной. Раньше он не видел Гэйб улыбающейся, не знал, как при этом преображается все ее лицо: вздернутый носик сморщился, в уголках глаз родились веселые морщинки, а на щеках появились ямочки.

— Джед много раз поручал мне следить за огнем, и еще ни разу я не сожгла фургон, — задиристо возразила Габриэль.

Голос ее при этом прозвучал не слишком уверенно, и Дрю заподозрил, что на деле все прошло не так гладко.

Он все еще не решался уйти.

— Да справлюсь я, справлюсь! — заверила Габриэль. — Поди переоденься, не то схватишь воспаление легких.

Она помолчала, не сводя с него своих огромных глаз.

— Спасибо, что прыгнул за мной в реку.

— А ты думала, что я тебя брошу? — проворчал Дрю. — Только зачем ты мне соврала, что умеешь плавать?

Она повела плечиком, словно оправдываясь:

— Я же знала, что ты хочешь поскорее вернуться к стаду! И не желала тебя задерживать.

— Никогда так больше не делай, — предупредил Дрю. — И никогда не ври, когда я о чем-нибудь спрашиваю.

Даже ее трогательная полуодетая фигурка не слишком смягчила его гнев. Ложь он ненавидел. Все его детство было отравлено ложью, и это едва не погубило его самого.

— Я думал, что Джед успел вколотить в тебя этот урок.

Глаза девушки потемнели, и у нее хватило совести покраснеть.

Вот пусть-ка немного поразмыслит об этом, решил Дрю и стал рыться в своем мешке в поисках лишней рубашки. Сухих штанов — кроме тех, которые пыталась надеть Габриэль, — не было. Они так и валялись на земле.

Проследив за его взглядом, Габриэль нагнулась, подняла штаны и бросила ему.

— Надень их сам, — задорно улыбнулась она, — мне они не подходят.

Дрю почти не расслышал ее слов. Голова у него пошла кругом, когда Габриэль нагнулась и он увидел, какие у нее красивые ноги. Да и все ее тело было хотя и худощавое, но ладное и крепкое. Мягкая ткань рубашки подчеркнула соблазнительные изгибы там, где Дрю и не ожидал увидеть такие волнующие округлости.

Он был знаком с настоящими красавицами, переспал со многими женщинами, но ни одна так не влекла его, как эта стриженая плутовка. Может, просто сказывается долгое воздержание? Последний раз Дрю спал с женщиной еще в Шотландии. Но нет, он всерьез опасался, что чувство, охватившее его, — отнюдь не простая похоть.

Вздохнув, Дрю со штанами и рубашкой укрылся за ближайшим тополем и быстро переоделся в сухую одежду, хотя и подозревал в душе, что лучше бы ему остаться в мокрой. Его кровь явно требовалось остудить.

Потом Дрю долго собирал хворост. Ему нужно было, подавить желание, загасить так некстати полыхнувшее, пламя. Ему нужно получить ответы на кое-какие вопросы и надо собраться с мыслями, чтобы вытащить правду из этой маленькой чертовки. Она хорошая актриса… притворщица, обманщица, напомнил себе Дрю. Впрочем, один раз чутье уже подвело его. Не сработало. Не предупредило.

Он все твердил про себя, какая она лгунья, а сам уже подходил к девушке — помочь с огнем, который Габриэль изо всех сил пыталась раздуть, чтобы хоть немного согреться.

Добавив хвороста в костер, Дрю сел рядом. Девушка взглянула на него с очаровательной непринужденностью, под рубашкой едва заметно колыхнулась ее упругая грудь. В свете звезд, в прихотливых отблесках пламени Габриэль чудилась ему феей из древних кельтских сказаний. Как же он не догадался, что такие прекрасные глаза не могут принадлежать мальчишке? Слишком уж они колдовские, влекущие.

Более того, в этих глазах, в самой их глубине мерцал огонек, который распалял его кровь, заставляя ее струиться по жилам в предвкушении чего-то необыкновенного.

— Габриэль, — медленно произнес он. — Какое необычное имя.

Девушка сжалась, но промолчала.

— Слишком необычное для подручного повара, — размышлял вслух Дрю.

— Внешность бывает обманчива, — отпарировала Габриэль. — Взять, к примеру, тебя — ты ведь тоже не тот, за кого себя выдаешь.