Шотландец в Америке

А ведь эта чертовка проницательна!

— Зато я не скрываю от людей свой истинный пол, — отрезал он.

Габриэль нахмурилась и обхватила себя руками, словно защищаясь. Дрю почти зримо видел, как лихорадочно ищет она более или менее убедительные объяснения… и почему-то сразу решил, что в этих объяснениях правды не будет.

Габриэль смотрела в огонь, избегая его взгляда, и теперь Дрю уже наверняка знал, что не ошибается.

— Я спасаюсь бегством, — сказала наконец Габриэль.

— От кого и почему?

Девушка заколебалась.

— Этот человек… хочет сделать меня своей, — наконец промямлила она. — Он меня всюду преследует. И я решила, что он потеряет мой след, если я устроюсь погонщиком.

— Кто он?

По-прежнему колеблясь, Габриэль ответила:

— Я не могу тебе этого сказать.

— А все же придется, — обманчиво мягким тоном отозвался Дрю, — придется сказать мне или же — мистеру Кингсли.

Девушка побледнела как полотно и отпрянула от него, словно испугалась удара.

— Но тогда он не позволит мне остаться, — с отчаянием в голосе возразила она.

— Да, наверняка не позволит.

Габриэль умоляюще взглянула на Дрю:

— Пожалуйста, не выдавай меня!

— С чего это?

— Потому что мне больше некуда податься.

В ее словах была крупица правды, но только крупица.

— Так кто же тебя преследует? — снова поинтересовался он.

Глаза ее затуманились, и Дрю подумал, что ответа не дождется. Зябко ежась, девушка подбросила хворосту в огонь. И потом, словно решившись, проговорила:

— Один мужчина. Он… он договорился с моим отцом, что я выйду за него замуж.

Губы ее чуть заметно дрожали. И руки тоже. В голосе прозвучало неподдельное отчаяние. Но теперь времена изменились, подумал Дрю, и женщин насильно замуж не выдают. Женщина всегда может отказаться.

Как видно, эти скептические мысли отразились на его лице, потому что Габриэль продолжала — тихо и сбивчиво, как человек, который лжет.

— Я… отказалась, — пробормотала Габриэль. — Он гораздо старше меня… и очень жестокий человек. Беспощадный. Он поклялся, что если не сможет мной завладеть, то никому другому я не достанусь.

Слезы заволокли ее глаза.

— Один человек помог мне бежать из Сент-Луиса… но на него напали и чуть не убили. Да все, кто мне пытался помочь… — И она запнулась.

Снова в голове Дрю прозвучал сигнал тревоги. С одной стороны, странный, новый для него инстинкт защитника и покровителя толкал его протянуть девушке руку помощи, нет — обнять и заверить, что отныне никто не посмеет причинить ей ни малейшего вреда. У него даже руки зачесались — так хотелось привлечь к себе Габриэль, погладить ее по щеке. И все же более громкий и настойчивый голос, более сильный инстинкт самосохранения, который всегда руководил Дрю во время игры в покер с картежниками-головорезами, позволял понимать и взвешивать всю меру опасности, теперь помешал ему поддаться порыву. В словах Габриэль чувствовалась какая-то фальшь. Но нет, она и вправду в отчаянии, она явно чего-то боится… но все остальное? Чертовски неубедительно!

— Он нанял сыщиков, — сбивчиво продолжала девушка. — Я решила, что собью его с толку, если отправлюсь на перегон. Никто не станет искать мальчишку-погонщика.

Лицо ее, озаренное бликами пламени, казалось искренним, на нем даже засветилась надежда.

— Пожалуйста, не говори об этом мистеру Кингсли.

— Почему же? — повторил он. — Думаю, он с удовольствием помог бы девушке, попавшей в беду.

— Я читала в газетах, что на перегоны скота женщин не допускают, — пробормотала Габриэль, умоляюще стиснув руки.

Да, в этом она права. Вне всякого сомнения, если Керби узнает, кто она такая, — заставит ее сложить пожитки и отправит в ближайший же город. И если за девушкой действительно гонятся, ее место пребывания скоро обнаружат. Ее выдадут эти замечательные синие глаза. Дрю еще никогда не встречал таких глаз.

— Не люблю обманщиков, — холодно сказал он, стараясь не думать о ее прекрасных глазах… но всякий раз, когда он глядел на девушку, его тело предавало его самым постыдным образом.

Габриэль закусила губу. И, посмотрев на Дрю, прямо и просто сказала:

— У меня нет выбора.

— Кто этот человек?

— Банкир из Сент-Луиса. Моему отцу сначала очень везло в делах, но потом он разорился. И должен… очень много денег.

Дрю скептически вздернул бровь:

— И поэтому он решил продать свою дочь?

Что-то сверкнуло в ее глазах. Гнев? Возмущение! Габриэль отвернулась и ничего не ответила.

Дрю вздохнул. И в самом деле, только отчаянное положение заставит молодую женщину остричь волосы, облечься в самую неудобную, не говоря уже о том, что самую безобразную, одежду и терпеливо сносить все трудности перегона. Да, можно сомневаться кое в каких частностях, но в одном Дрю не усомнился ни на минуту. В реальности ее страха.

И кое-что в рассказе Габриэль объясняет, почему она так неопытна в приготовлении пищи и не знакома со всем тем, что знает и умеет большинство женщин. Шотландские графини тоже ведь почти не умеют готовить. Наверное, так оно водится и среди зажиточных американцев.

— Ты не скажешь мистеру Кингсли? — спросила она непритворно дрожащим голосом.