Шпион

— О да! Я понял! Извините. Это просто не очень хорошее знание русского языка. Иногда подводит под конфуз. Ха-ха, — он сухо засмеялся и снова протянул руку: — До скорой встречи. Приятной встречи.

Конвой

В восемь утра загрохотали ключи, Ти Джей поднял голову и увидел, что тяжелая дверь впустила в камеру двух офицеров госбезопасности. Для понимающих это говорило само за себя: выводить столь важную птицу, как иностранный шпион, доверяли только офицерам. Сидевший на своей койке, или, как правильно говорить в тюрьме, — «шконке», Рахим замер, поджал ноги и обхватил их руками. Сосед-министр или замминистра — точно Томми так и не понял — сердито отвернулся к стене. Вошедшие конвойные офицеры не обращали на них никакого внимания. Один остался в дверях, а второй прошел внутрь камеры и указал на Ти Джея дубинкой.

— Вы!

— ???

— Встать и на выход!

Тон, голос и, конечно же, место, в котором эта фраза была произнесена, не давали возможности для возражений. Хотя если бы подобное произошло в одном из любимых Томасом ирландских пабов, то уже через секунду наглецы захлебнулись бы своими соплями и потрохами.

Ти Джей любил драться, за что неоднократно получал взыскания и в разведшколе, и в лагерях спецподготовки, куда его забрасывали для учебы и ведения контрразведывательных операций. Не дрался он только в одном-единственном месте. Точнее, в двух. Первое, что вполне понятно, это церковь, к которой с детства приучен каждый ирландец. Второе — это дом. Дома он никогда ни на кого не поднимал руку и не повышал голоса. Теперь приходилось менять свои же привычки и договориться с самим собой не распускать руки и в третьем месте — в русской тюрьме. Ну, по крайней мере, до поры до времени.

Он медленно поднялся, натянул рубашку и вышел из камеры. Зарешеченные пролеты лестниц, разделенные коридоры, многочисленные двери и проходные.

— Стоять!

Томми подчинился, и сзади загрохотали ключи.

Томми слышал, что из этой тюрьмы в отличие от Бутырки и Матросской Тишины никто ни разу не сбежал. Он много читал о тюрьмах и колониях России в воспоминаниях многочисленных советских диссидентов, осевших в Британии и периодически издающих свои мемуары о страшных застенках кровавого советского режима. Часть из этих книг была прямо рекомендована для чтения будущим бойцам невидимого фронта во славу Ее Величества. Кроме того, Томми любил читать, а потому прочитал все возможные воспоминания, чтобы быть готовым к любому повороту сюжета в своей сложной работе.

«Вот сюжет и повернулся… Хотя вовсе не факт, что им удастся удержать меня — даже в этих легендарных застенках…» — улыбнулся Ти Джей.

Он обратил внимание на отсутствие оружия у конвойных еще при первом конвоировании — вчера вечером. Видимо, во избежание завладения оружием заключенными здесь разоружали всех конвоиров, так что у них были только резиновые дубинки, наручники на поясе и баллончик с газом в специальном чехле на ремне.

Ти Джей усмехнулся. Если бы он решил напасть, конвойным не помогло бы ни одно из имеющихся орудий самообороны. Даже газ действовал на Томми странным образом. Пару раз в жизни в экстремальных ситуациях он попадал под струю такого газа. В Рио-де-Жанейро одиноко бродившего Томми пытались ограбить уличные бандиты, в результате чего все семеро остались лежать с переломанными ногами, руками, позвоночниками и ребрами — около пляжей Копакабаны. Повторно он хлебнул газа в Германии, в Западном Берлине, когда к нему прицепились американские вояки с местной военной базы. Он тогда плотно работал по Восточному блоку под видом журналиста социалистической газеты. Все четверо контрактников из морской пехоты Соединенных Штатов полгода лечились в своих хваленых госпиталях и так и не смогли толком описать напавшего на них посетителя бара.

Они дошли до какой-то комнаты. Как и все, она была снабжена электрическим замком и кнопкой вызова изнутри и снаружи. Конвойный надавил кнопку, и дверь тут же открылась — так, словно за ними наблюдали.

— Вперед! — скомандовал старший лейтенант и подтолкнул его внутрь кабинета.

Бунт

Соломин был уже здесь, и допрашивал он лично. Но вот задаваемые им вопросы были настолько просты, что уже на третьем вопросе Ти Джей заскучал, а на втором десятке, похоже, заскучал и сам Соломин. По крайней мере, наступила затяжная и довольно тягостная пауза.

Ти Джей размял плечи и положил руки на стол.

— Вы довольны, полковник? — Ему эта русская пародия на правосудие, за которой не стояло ни единой улики, порядком поднадоела. — Закончим? Или еще что-то хотите сказать? Только теперь я вас предупреждаю, что все, что вы скажете сейчас, будет обращено против вас! Так что вы имеете право хранить молчание.

Ти Джей демонстративно и нахально ухмыльнулся. Ему удалось перехватить инициативу у бывшего русского советника. Пусть отбивается. Соломин сделал какие-то пометки в своей папке и захлопнул ее. Сложил документы и щелкнул пальцами:

— Очень хорошо. Значит, так, господин, или правильно говорить «херр»?

Томми промолчал, и Соломин, выждав паузу, сухо произнес: