Шпион, который спас мир. Том 1

Называя точный адрес академии, Кайзвальтер строил доверительные отношения, которые, как надеялась группа, помогут Пеньковскому «раскрыться». Отношения между оперативником или куратором и агентом трудные и деликатные. Если взаимопонимания нет, агент может заартачиться или потерять интерес. Если оперативник ведет себя слишком агрессивно, агент может решить, что плохо выполняет работу или что не способен выполнить то, что от него требуют. Пеньковский рассказал о себе все сам, стремясь сделать так, чтобы ему поверили. Кайзвальтер не мог его сбить.

Пеньковский ответил на вопросы о личном составе академии и пообещал, что позже расскажет, как получил эту информацию, а сам продолжал рассказывать о себе:

— После окончания академии меня распределили в Четвертое управление ГРУ. Это Восточное управление (стратегическая разведка). Есть другие управления — англо-американское, европейское, Первое управление (это управление нелегалов). Позже я расскажу о них подробнее. Так или иначе, около года я проработал в Египетском отделе. Познакомился с агентурной сетью и до сих пор кое-что об этом помню.

Пеньковский сказал, что его пригласили и сказали, что пошлют в Пакистан старшим помощником военного атташе, который был резидентом ГРУ в Пакистане. Но пакистанское правительство не разрешило увеличивать состав военного атташата, и визу Пеньковскому не дали. И снова он провел несколько месяцев в Египетском отделе, пока его не вызвали вновь: «Мы думаем послать вас в Турцию».

— Это был уже конец 1954 года. Я снова начал готовиться к поездке, учил коды, оперативную программу, экономику страны и структуру вооруженных сил. Я приехал туда в июле 1955 года и стал резидентом, главой центра. Официально я был военным атташе и принял руководство над целой агентурной сетью.

— Какое у вас тогда было звание — подполковник или полковник? — спросил Кайзвальтер.

— Я был уже полковником — давайте я вам это разъясню. В конце войны, перед тем, как я поступил в академию имени Фрунзе, я получил звание подполковника, а в феврале 1950 года стал полковником.

Вот уже одиннадцать лет, по февраль 1960 года, я служу в звании полковника, и из-за отца генералом меня никогда не сделают. Мне это уже сказали, как и то, что я ненадежный. Может, я стану генералом в другой армии, — шутя добавил он.

Джо Бьюлик понял, что эта горькая шутка и была главной причиной предательства Пеньковского. Она выразила все его разочарование и ярость по поводу того, что из-за прошлого его отца рушилась такая блестящая карьера.

— Итак, я прибыл с женой в Турцию и принял резидентуру, центр ГРУ в Анкаре. В течение месяца мой предшественник полковник Кондрашов передал мне все дела, а моим помощником был морской атташе. В то время военно-воздушных атташе не было. Семь месяцев спустя приехал, чтобы стать резидентом, генерал-майор Савченко, но имя использовал чужое — Рубенко. Многие использовали чужие имена.

До этого Рубенко был военным атташе в Афганистане. Когда приехал этот старик — ему было больше шестидесяти, — я передал ему все дела, и резидентом стал он. А я — его помощником. Я проработал до ноября 1956 года, и потом у нас возникла неприятная ситуация с одним из наших помощников атташе. Это произошло через три месяца после приезда Савченко, и этим атташе был подполковник Николай Ионченко. Он просто-напросто подходил к туркам в ресторанах и предлагал им работать на него за деньги. Таким грубым путем Ионченко пытался купить военную информацию. Естественно, турецкая контрразведка засекла это. Хочу вам признаться: мои отношения с

Ионченко были хуже некуда; они с Рубенко пытались подставить меня, чтобы меня выгнали из партии. Позже я поподробней расскажу вам об этом.

Не назвав своего имени, я позвонил из телефона-автомата в турецкую контрразведку, сообщив о деятельности Ионченко и указав, где он встречается со своими агентами.

— Какое у него было звание? — спросил Кайзваль-тер.

— Он был подполковником. Ионченко был настроен против меня. Поскольку в академии он учил турецкий язык, он был возмущен тем, что не его, а меня с моим английским назначили заместителем резидента. С генералом он очень дружил, и оба они сделали мое существование настолько невыносимым, что я написал в штаб письмо с просьбой перевода — куда угодно. Мне ответили, что необходимо подождать. По натуре я человек мстительный, но честный. Уже тогда, когда я увидел, как несправедливо со мной поступают, у меня созрело решение перейти к вам. Я хочу поклясться и расписаться в готовности служить вам и провести остаток моих дней в новой жизни.