Шпион в Юрском периоде

Устало присев на открытой террасе, рыцарь внезапно услышал звон фонтана и тревожный шум листвы, раздуваемой порывами налетающего с залива ветра. Отсветы чудовищного пожара, охватившего всю портовую часть Константинополя от ворот святой Варвары до Влахернского дворца, красиво играли на груде оружия, серебряных светильников, золотых украшений, удивительных тканей и сосудов, кипарисовых ларцев, наполненных жемчугом и золотыми безантами, снесенной на террасу верными оруженосцами рыцаря, но благородный рыцарь смотрел на брошенные перед ним сокровища равнодушно: еще до штурма праведные пилигримы на святых мощах поклялись отдать все захваченное в общую казну для справедливого дележа.

Рыцарь Андрэ де Дюрбуаз не собирался нарушать клятву, однако его внимание привлекла некая шкатулка, не кипарисовая, не деревянная, не железная, а как бы из меди, по крайней мере поблескивающая как медная. При всем этом шкатулка была лишена каких‑либо видимых замков или запоров. Рыцарь дотянулся до странной шкатулки и удивился еще больше, шкатулка весила так, будто ее набили золотом или тем жидким металлом, который алхимики считают вообще отцом всех металлов; ни одна вещь не должна столько весить.

Рыцарь Андрэ де Дюрбуаз захотел увидеть содержимое шкатулки.

Никаких замков, никаких запоров он не нашел, однако на крышке, чуть выгнутой, тускло поблескивающей, алело некое пятно, к которому палец рыцаря прикоснулся как бы сам собою, как бы даже нехотя, даже устало. Сейчас он, честный рыцарь Андрэ де Дюрбуаз, заглянет в странную шкатулку и сразу бросит ее обратно в груду захваченной у ромеев добычи — ведь все эти вещи принадлежат святым паладинам.

— Храни меня Бог!

Рыцарь Андрэ де Дюрбуаз много слышал о мерзостях грешного города. Он слышал, например, что жители Константинополя развращены, что сам базилевс развращен, а священнослужители давно отпали от истинной веры. Они крестятся тремя пальцами, не верят в запас божьей благодати, создаваемой деяниями святых, они считают, что дух святой исходит только от Бога–отца, они унижают святую Римскую церковь, отзываясь о ней презрительно, а своего лжеимператора Мурцуфла равняют с самим Господом Богом, тогда как сей базилевс часто, забывая властительное спокойствие, отплясывает в безумии своем веселый кордакс, сопровождая пляску непристойными телодвижениями.

Грех! Смертный грех!

Город греха! Город вечной ужасной похоти!

Палец рыцаря Андрэ де Дюрбуаза как бы погрузился в прохладный металл. Вздрогнув, рыцарь оторопело уставился на шкатулку.

Дьявольские штучки!