Шпион в Юрском периоде

Н. Н. Плавильщиков (4.IV.58): “…Как я писал “Недостающее звено”?.. Очень часто спрашивают — не у меня, а вообще: как вы работаете; просят: расскажите, как писали такую‑то вещь. На эти вопросы нельзя ответить точно: всегда отвечающий будет ходить вокруг да около и спрашивающий не услышит того, что ему хочется услышать. И это понятно. Возьмите какой‑либо другой случай. Вопрос: хорошего закройщика спрашивают: расскажите, как вы кроите? Он отвечает: а очень просто. Гляжу на заказчика, делаю несколько промеров, кладу на стол материал и… раз, раз ножницами! Спрашивающий проделывает в точности то же, и… портит материал. Секрет прост: опыт, его словами не передать, а в творческой работе — внутренние процессы, которых не знает сам творящий, как передать словами их. Поэтому ответ будет очень формальный.

Так и со “Звеном”.

Издательство привязалось: напишите что‑нибудь фантастическое о предках человека. Просят сегодня, просят завтра. Мне надоело. “Ладно, говорю, напишу”. И самому занятно: что выйдет? Немного времени уделить на этот эксперимент я мог. Как и о чем писать? Питекантроп… А как его — живого — свести с современным человеком? И не ученым, это будет скучно. Вот и придумал своего героя. А почему его потянуло на питекантропа? Устраивается завязка: встреча с Дюбуа. Кошка на окне — просто так, для интригующего начала и ради причины переезда на другую квартиру. Затем новая задача. Как устроить встречу Тинга с пи–теком? Можно — лихорадочный бред, можно — во сне. Но это привяжет Тинга к постели, а мне нужно, чтобы он был в лесу. Цепь мыслей: бред больного — бред пьяного — бред отравленного…

Вот оно!

Пьяный, сами понимаете, невозможно, да он и не набегает много, а ткнется в куст и заснет. Отравленный — дело другое. Чем отравить? Всего занятнее — чего‑то наелся в лесу. Ну, я ищу — чем его отравить. Ивы видите, получилось: отрава подходящая во всех смыслах. А дальше… Придумывается, что могли делать питеки, ищутся способы использования местной фауны тех времен, пейзажа и проч. Выглядит это совсем просто, да так оно мне и казалось: основная работа шла в голове, даже без моего ведома. А потом готовое попадало на бумагу. Конец пришлось переделывать: редакция потребовала более спокойного конца (у меня было так: Тинг обиделся на Дюбуа, переменил название бабочки и т. д.) и пришлось писать ту мазню, что в конце последней страницы…