Шпионка

Ваш спутник давал вам слишком большое преимущество. Нужно было его уничтожить. Надо, так надо — приказ есть приказ! Потом обнаружились схроны с оружием у повстанцев, которое попало к ним непонятно как, и которые так же необходимо было ликвидировать, иначе они бы пошли на прорыв. И у них, как ты понимаешь, был бы нехилый шанс сломать вашу линию обороны. А это недопустимо: равновесие нарушится. Но взорвать я смогла только два, на болоте и в горах. А остальные десять преспокойно передала в ваши руки, нарушая прямой приказ Конфедерации.

— Взрыв патронного завода тоже твоя работа?

— Нет. Это диверсия повстанцев. Мне о ней ничего не известно. Но я полагаю, что данные со спутника, что я им передала, помогли им его взорвать.

Колин, я понимаю, как это выглядит со стороны, и что ты сейчас чувствуешь, — он резко мотнул головой, отрицая мои слова, но я все же подняла руку, требуя выслушать меня до конца. — Тебе кажется, что я предала тебя. Но это не совсем так. Я прилетела на Зорану, имея определенную и четкую цель. Я исполняла приказы своего командования. Пока не узнала тебя. Пока ты не перевернул мою жизнь с ног на голову. Пока ты не стал для меня приоритетом. Твоя жизнь, твоя победа — вот что стало моей целью. И плевать мне уже на Конфедерацию. А тут повстанцы со своей чертовой глушильной установкой! И если бы я ее не уничтожила, то повстанцы уничтожили бы вас. А я не могла этого допустить. Ведь тогда бы погиб и ты. Наверняка. А без тебя война императора была бы проиграна. А без тебя и я бы…

Я замолчала, прикрыла глаза, давая ему возможность осмыслить все вышесказанное.

— Почему ты не сбежала, пока была такая возможность? — в его голосе прорезались мучительные нотки. — Ты же понимаешь, что я должен буду провести расследование и обо всем доложить императору? Тебя переправят в столицу, и там за тебя примутся его костоломы! — он развернулся ко мне лицом, напряженный, измученный, со сжатыми кулаками и болью в глазах. — Император казнит тебя как предателя. Ты понимаешь это?!

— Понимаю, — пожала я плечами и отвернулась, уткнувшись взглядом в темную законопаченную стену сруба.

— Тебе нужно убираться с Зораны. Валить на эту свою… Конфедерацию. Подальше от императора и его дознавателей! Там ты будешь жива! Понимаешь?! — в пару шагов он подлетел ко мне, нависнув скалой, подцепил за подбородок, вынуждая смотреть ему в глаза.

— Это ты не понимаешь, — прошептала я, попадая в плен его глаз. — Я нарушила приказ. Я поддалась своим желаниям и симпатиям. Я ненадежна. Я показала свою профессиональную несостоятельность. А Конфедерации такие не нужны. Я лишь инструмент… испорченный инструмент, который проще выкинуть, чем починить. Таких детдомовских сироток у них еще миллион — расходный материал. И очень удобный в управлении. А сломался — в расход, и не вспомнит о сиротке никто. Некому вспоминать. Мы лишь призраки. Нас используют для таких вот грязных работ. А если прокололся — пуля в висок. Поэтому в Конфедерации меня ждет только смерть. Где бы я не спряталась, меня найдут и убьют. Но сначала допрос. С сывороткой. Которая через несколько часов выжжет мне весь мозг.

Я отстранилась, вырываясь из плена его жестких пальцев и усмехнулась:

— Я лишь девчонка, глупая, влюбчивая дурочка. Только такую посредственность и могли отправить на отсталую планетку к наивным аборигенам. Но даже здесь я умудрилась все испортить. Так что нет у меня в Конфедерации шанса. Ни единого.

— Хорошо. Тогда спрячься где-нибудь на Зоране. В глуши, в лесу, в горах. Да где угодно!

— И сколько я так проживу? — я стала нервно мерить шагами комнату. — Одна на незнакомой планете. Без знания языка и средств. Не зная ваших традиций и устоев. Отличаясь от вас как небо и земля. Постоянно прячась и от Конфедератов, и от императора… и от тебя тоже. За мою голову назначат награду, и тогда любой встречный будет рад заложить меня властям. Итог в любом случае будет один.

Я остановилась напротив него, всмотрелась в любимое родное лицо, упрямо сжатые губы, морщинки, разбегающиеся от крыльев носа, хмуро сдвинутые брови, усталые глаза. Слишком много боли я ему принесла. За что? Он этого не заслужил.

— А знаешь, что? Лучше убей меня сам, — метнувшись вперед, выдернула из кобуры его громоздкий допотопный револьвер, и кое как, окоченевшими в конец пальцами, приставила его дулом к своему лбу. — От стольких проблем избавишься сразу. И труп тут же где-нибудь прикопаешь. А остальным скажешь, погибла при попытке к бегству. Ну же!

Я ухватила его за безвольно висевшую руку, положила ее на рукоятку. Его пальцы тут же с силой вцепились в нее, как утопающий за соломинку. А я сжала в кулаках длинное дуло, чтобы не дергалось, прижалась лбом плотнее, зажмурилась, сдерживая внутреннюю дрожь. Давай же! Стреляй! Чего ты тянешь?!

В следующий миг револьвер выкрутился из моих скрюченных пальцев и отлетел куда-то в сторону, то ли подальше от соблазна, то ли подальше от моих кривых лапок.