Шпионы XX века: от царской охранки до ЦРУ и КГБ

В студенческие годы Фридман участвовал в исследованиях в университете и получил диплом, а затем с июня 1915 года поступил на работу в "Ривер-Бэнк Лабораториз" в имении богатого торговца текстилем Джорджа Фабиана. Вдобавок к работам по генетике Фридман помогал криптологам Фабиана, пытавшимся доказать теорию Фабиана, что настоящим автором шекспировских пьес был сэр Френсис Бэкон. Благодаря своим дарованиям Фридман вскоре стал главой не только Департамента генетики, но и Департамента шифров.

В июне 1916 года Департамент шифров, чьи услуги Фабиан добровольно предоставил правительству, начал получать работу от правительственных служб. Помимо прочего, Фридман и его криптоаналитики занялись разгадкой посланий, в том числе мексиканской дипломатической корреспонденции, для Госдепартамента и Министерства юстиции.

В январе 1921 года Фридман покинул "Ривер-Бэнк", чтобы возглавить отдел кодов и шифров армейского корпуса связи. Став начальником SIS, он быстро завербовал небольшой, но весьма талантливый штат. В число первых завербованных входили три математика (Соломон Калл-бек, Фрэнк Раулетт и Абрахам Синков) и японист (Джон Харт), ставшие выдающимися американскими криптоаналитиками во время Второй мировой войны. Эти четверо, Фридман и еще двое других и составили всю Разведывательную службу связи армии США (Signal Intelligence Service). В последующие семь лет в SIS работали только семь человек, и бюджет никогда не превышал 17 014 долларов.

Дабы избежать терзавшей Черную камеру зависимости от сотрудничества телеграфных компаний, организовали несколько станций радиоперехвата. В 1933 году в Форт-Монмуте, штат Нью-Джерси, было запущено Временное радиоподразделение. В 1935 году радиоподразделение было учреждено на Филиппинах, а на следующий год — станция перехвата в Кворри-Хайтс в Панаме. 26 января 1938 года панамская станция получила указание начать круглосуточную деятельность, уделяя первостепенное внимание дипломатической связи между Римом и Токио. Обмен между Берлином и Токио поставили по важности на второе место. Вдобавок станции приказали отслеживать дипломатические радиограммы Японии и Латинской Америки.

К 1938 году у SIS имелись также станции перехвата в Калифорнии, Техасе и на Гавайях. Деятельность по перехвату осуществлялась в условиях строжайшей секретности, поскольку федеральный акт о связи 1934 года ставил огласку иностранной корреспонденции вне закона.

SIS была не единственной в США радиоразведывательной организацией. Канцелярия начальника оперативного отдела Военно-морского флота в 1922 году учредила исследовательскую секцию OP-20-G. К концу тридцатых годов в ней работали — и в штабе, и на оперативной работе — более ста офицеров и срочнослужащих, она располагала солидными станциями перехвата в Вашингтоне, Мейне, Мериленде, на Гавайях, в Шанхае и на Филиппинах. Более мелкие станции были расположены на Гуаме, в Калифорнии, на Лонг-Айленде и во Флориде.

Перехваченные японские радиограммы указывали, что японцы используют как минимум девять различных систем шифров. Наиболее важной представлялась машинная система, зарезервированная для важнейшей дипломатической корреспонденции, — "Ангуки Тайпу А" (шифровальная машина типа А), прозванная в рамках SIS "Красной машиной". Использовать систему начали еще до 1932 года, впервые она была атакована SIS в 1935 году и взломана в 1936-м, что позволило SIS читать практически всю корреспонденцию японского Министерства иностранных дел.

КОДЫ, ШИФРЫ И ШПИОНЫ

Радиоразведывательная деятельность британских служб не подвергалась таким организационным потрясениям, как американских, но ее Правительственное училище кодов и шифров (Government Code and Cipher School, GC&CS) страдала из-за жестких финансовых ограничений. Ее глава Алестер Деннистон жаловался, что "[GC&CS] фактически стала приемным ребенком Министерства иностранных дел без фамильных прав и бедным родственником SIS [Secret Intelligence Service — разведки], чья деятельность в мирное время почти не оставляла лишних денег на траты".

К числу главных триумфов GC&CS в тридцатые годы можно отнести расшифровку японских, итальянских и коминтерновских депеш. К 1930 году Королевский военно-морской флот перехватывал, а обученные в GC&CS криптоаналитики расшифровывали радиограммы японского Военно-морского флота. Значительный объем японских военных радиограмм и радиограмм военного атташе был расшифрован во время и после японского вторжения в Маньчжурию в сентябре 1931 года. И хотя британский Кабинет министров решил не реагировать на японское вторжение, перехваты позволили британцам отслеживать действия японцев.