Шри Ауробиндо. Тайна Веды

В другом гимне из десятой мандалы упоминаются две собаки, Сарамеи, посланцы Ямы, но там не говорится о Сараме как об их матери. Это хорошо известный «похоронный» гимн X.14, и здесь стоит рассмотреть, в чем же заключалась роль Ямы и двух его собак в Ригведе. В более поздних представлениях Яма выступает богом Смерти и имеет свой собственный особый мир; но, вероятно, в Ригведе он изначально представлял одну из форм Солнца, – даже в достаточно поздние времена Иша Упанишады мы встречаем его имя, употребленное в качестве обращения к Солнцу, – а затем он становится одним из близнецов, рожденных от светозарного Владыки Истины. Он есть хранитель Дхармы, закона Истины, satyadharma, соблюдение которого является условием достижения бессмертия, а следовательно, он есть хранитель бессмертия. Его мир – это Свар, мир бессмертия,

amṛte loke akṣite, где пребывает, как описывается в гимне IX.113.7, немеркнущий Свет, где утвержден Свар, yatra jyotir ajasram, yasmin loke svar hitam

. Гимн же Х.14 – это, в действительности, не столько гимн Смерти, сколько гимн Жизни и Бессмертия. Яма и древние Отцы открыли путь к тому миру, который есть пастбище Коров, откуда врагу не угнать сияющие стада, yamo no gātuṁ prathamo viveda, naiṣā gavyūtir apabhartavā u, yatrā naḥ pūrve pitaraḥ pareyuḥ (стих 2). Душе смертного, восходящего к небу, нужно «миновать двух четырехглазых, пятнистых псов, Сарамеи, на добром (или верном) пути» (стих 10). На том пути к небесам они есть четырехглазые стражи, оберегающие человека на тропе своим божественным видением,

yau te śvānau yama rakṣitārau caturakṣau pathirakṣī nṛcakṣasau (стих 11), и Яму просят послать их сопровождать душу в ее странствии. Эти псы «широко идущие, нелегко их убедить», они имеют статус посланцев Владыки Закона, пребывающих среди людей. Гимн взывает: «Пусть они (псы) вновь дадут нам блаженство здесь, в несчастливом (мире), дабы могли мы взглянуть на Солнце» (стих 12). Мы все еще находимся в системе старых ведийских воззрений – Света, Блаженства и Бессмертия, – а эти псы, Сарамеи, обладают всеми существенными характеристиками Сарамы – видением, широтой движения, способностью идти путем, которым достигается цель. Сарама ведет к простору коров, эти собаки охраняют душу в ее странствии к неуничтожимому пастбищу, к полю (kṣetra

) сияющих и нерушимых стад. Сарама ведет нас к истине, к видению Солнца, что есть путь к блаженству; эти собаки несут человеку благоденствие в мире страдания, дабы было у него видение Солнца. Выступает ли Сарама в облике прекрасноногой богини, идущей по пути, или же небесной гончей, матерью этих стражей пути, широко идущих, – идея остается неизменной: это есть сила Истины, которая ищет и находит, которая открывает благодаря божественной способности внутреннего видения или интуиции сокрытый Свет и недостижимое Бессмертие. Однако именно этим поиском и отысканием Света и ограничивается ее функция.

Глава XXI. Сыновья Тьмы

Мы уже видели, и не один раз, что историю об Ангирасах, Индре и Сараме, о пещере пани, завоевании Зари, Солнца и Коров невозможно трактовать как историю политического и военного противоборства между арийскими захватчиками и жителями пещер – дравидами. Это противоборство искателей Света и сил тьмы; коровы – это озарения Солнца и Зари, они не могут быть лишь обычными коровами; широкое пастбище коров, где нет страха, отвоеванное Индрой для ариев, – это безбрежный мир Свара, мир солнечного Озарения, тройственные лучезарные сферы Небес. Следовательно, таким же образом и пани нужно рассматривать в качестве сил пещеры Тьмы. Верно, что пани – это дасью или дасы, их постоянно называют этим именем; их описывают как Даса Варна в противоположность Арья Варне, слово же варна (varṇa), «цвет», употребляется для обозначения касты или социального класса в Брахманах и еще более поздних писаниях, из чего, однако, не вытекает, что в Веде оно носит тот же смысл. Дасью есть те, кто ненавидят божественное слово; они есть те, кто не приносят даров или же священное вино богам, те, кто хранит свое богатство из коров и коней и другие сокровища для своих собственных нужд, не давая их провидцам; те, кто не совершают жертвоприношения. Мы можем, если пожелаем, предположить, что в Индии шло противоборство двух различных культов и что риши черпали свои образы из этого насущного вопроса противостояния представителей данных культов, применяя их к описанию духовной борьбы, подобно тому как они обращали и другие обстоятельства своей материальной жизни в символику духовного жертвоприношения, духовного богатства, духовной битвы и путешествия. Но совершенно очевидно, что – по крайней мере в Ригведе – они повествуют о духовной битве и победе, а не об обычных войнах и грабежах.