Штамп Гименея

– Как ты мог дать Машеньке так напиться? – пристала она к нему, не дав даже раздобыть аспирину.

– А что я мог сделать? – судорожно оправдывался он, еле продрав глаза.

– Ты – муж! А муж за жену в ответе! – категорично заявила новоявленная «мама». Вася пригорюнился. И я его понимала, потому что, хорошо зная Машу, врагу бы не пожелала быть за нее в ответе.

– Я буду стараться! – испуганно пообещал тот.

– Да уж постарайся. Я тебе отдала дочь не для того, чтобы ты ее испортил, – разъяренно пригрозила мама и принялась подсчитывать убытки. В итоге за первый недогляд за супругой Вася отдал мамуле около двухсот долларов наличными, а потом долго шепотом протестовал, лежа на супружеском ложе. Маша, и раньше не отличавшаяся избытком скромности, делилась с нами наболевшим безо всякого стеснения.

– И для того я выходила замуж, чтобы в койке говорить про мою мамочку? – сердилась новобрачная, размашисто ровняя пилочкой ногти на первом же коллоквиуме после свадьбы.

– А что, она так от вас и не отвязалась? – спросила я, поскольку была уверена, что мама будет полностью исключена из рациона молодой семьи.

– Нет, он пытается произвести на нее благоприятное впечатление, – посетовала Машка. Мы посочувствовали, но помочь ничем не могли. Комплексы – понятие внутреннее. Если молодому мужчине хочется выстроить гармоничные отношения с тещей, то мы-то чем виноваты? Пусть пробует. Хотя пробовать подружиться с тещей – это все равно что уговаривать не кусаться разъяренную кобру. Вася страдал долго. Около года он страдал сильно, а потом, поскольку жизнь не стоит на месте, стал мучиться еще больше. Машка родила дочку, с которой, чтобы не бросать институт, согласилась сидеть ее мамуля. После того, как ей в руки попал такой неперешибаемый козырь, как бескорыстная помощь молодой семье, жизнь Васи стала совершенно невозможной. Заботливая теща перетрясала шкафы, критиковала его зарплату, манеру одеваться, стричься, разговаривать. Кроме того, она не переваривала его друзей, и считала, что по ночам к ребенку должен подходить исключительно отец (чтобы молодая мать сильно не перенапрягалась, хоть у нее уже и не было молока).

– Так продолжаться больше не может! – кричал иногда Вася. Преимущественно когда теща ненароком куда-то отлучалась.

– Что ты предлагаешь? – шипела на него Маша, которой мама слова поперек не говорила. – Я не могу бросить институт. Ты к мамочке несправедлив!

– Естественно. Я несправедлив! – трясся в нервном припадке Вася. Но Маша, как и многие недальновидные русские бабы, предпочитала склонять благосклонное ухо не к любимому мужу. А к маме. Вася хирел. Он не знал той самой прописной истины про то, что «и это пройдет» и что раз на раз не приходится. Он свято верил, что так будет всегда, и что его ад за какие-то прегрешения начался еще на земле. Он даже пытался отравиться, но что-то перепутал с таблетками и вместо снотворного напился валерианки, после которой ему просто пришлось пару дней лечить желудок. Правда, он стал гораздо спокойнее. Может, он и не хотел отравиться, а просто никак не мог унять дрожь в руках после того, как «мама» ему вместо спокойной ночи сказала:

– Вася, может, тебе полечиться? У тебя от ног так воняет, что к стиральной машине не подойти. Ты носки-то меняешь? Ну, спи-спи.

– Как вы смеете?! – шепотом возмутился он и принялся глотать валерианку. К тому моменту, как домой от подружки притопала Машка, он слопал всю пачку и мирно смотрел по телевизору познавательную передачу «Магазин на диване». Интереса в его глазах не было. Тогда-то у Машки и прозвенел первый звоночек. Именно глядя на безразлично пялящегося в голубой экран некогда бодрого и любящего Васю, Маша задумалась, а так ли он счастлив, как ей бы хотелось. Пустая пачка из-под валерианки подбавила сомнений. Однако окончательно все стало на свои места после того, как Вася, поостыв и перестав каждую ночь шептать о своей неземной любви, стал старательно наращивать семейный капитал путем работы сутками, командировок и задержек на работе до самой что ни на есть ночи. Иногда, если ему удавалось выцедить какой-то достойный повод, он счастливо ночевал на рабочем месте.

– Вот кабель-то! – зародила настоящую панику в Машиной душе мама. – Даже не постесняется. Кралю себе, небось, на работе завел.

– Что ж это делается?! – орала благим матом Маша, пытаясь вызвать благоверного на откровенность. Она вдруг осознала, что совершенно не готова остаться одна с малолетней дочерью на руках. А, кроме того, она в самом деле, по настоящему любила своего благополучного, неконфликтного мужа. Вася стоял насмерть и отговаривался рабочей необходимостью до последнего. Однако после сексуального допроса с пристрастием он признался, что так долго продолжаться не может.

– Я, конечно, еще потерплю, – глядя на Машу усталыми честными глазами, вещал он. – Но одно из двух. Либо она меня убьет, либо я ее. Может, я лучше буду приезжать по выходным, раз ты без нее не можешь? Я уже себе и комнатку присмотрел, недорого. Сниму и не буду тут вам маячить.

– Ты меня бросаешь? – уточнила Маша. – Разлюбил?