Шторм из тени

И вот тут на сцене появляется «луковица». Хотя сам Альбрехт часто думал, что было бы более точно описать «Рабсилу» как левую руку фокусника, которой он размахивает перед публикой, стараясь отвлечь внимание толпы, пока правая рука выполняет важные действия, которые Согласию хотелось бы скрыть.

«Рабсила» и торговля генетическими рабами, все еще оставались чрезвычайно прибыльным мероприятием, но в настоящее время это, честно говоря, было всего лишь счастливым прибыльным бонусом существования «Рабсилы». Фактически, что было полностью признаваемо Согласием Мезы, генетическое рабство давно прекратило быть действительно конкурентоспособным путем обеспечения рабочей силой кроме как в чрезвычайно особых обстоятельствах. К счастью, многие из ее клиентов не смогли понять того же, и отдел маркетинга «Рабсилы» всячески старался продлить данное непонимание как можно дольше везде, где представлялось возможным. И, возможно, даже еще более к счастью, другие аспекты генетического рабства, особенно связанные с пороками, которым всегда было подвластно человечество, были еще более экономически целесообразны. Прибыли были высоки не только для клиентов «Рабсилы», кои делали деньги на аморальности человеческой природы и ее аппетитах, многочисленные типы рабов для удовольствий, производимых «Рабсилой», приносили и ей баснословные прибыли, даже в расчете с одного раба. Все же, правда состояла в том, что, хотя, благодаря огромным прибылям, торговля генетическими рабами все еще оставалась приветствуемой и полезной, основные цели, которым сегодня служила «Рабсила», были очень далеки от всего, напрямую связанного с деньгами.

Во-первых, «Рабсила» и ее лаборатории исследования генома служили прекрасным укрытием для экспериментов и разработок, которыми было на самом деле озабочено Согласие Мезы. Во-вторых, потребность защищать «Рабсилу» объясняла, почему не будучи членом Лиги, Меза так глубоко вовлечена в ее политические и экономические институты. В-третьих, извращения, которым потворствовало генетическое рабство, предоставили готовые «крючки», с помощью которых владельцы «Рабсилы» могли… влиять на облеченных властью как в самой Лиге так и вне ее. В-четвертых, сама природа генетического рабства превратила «Рабсилу» – а следовательно, если уж на то пошло, и все правящие на Мезе корпорации – в явных преступников, с инстинктивной потребностью сохранять незыблемой существующую систему, чтоб они могли продолжать кормиться в ее удобных коррумпированных глубинах, что, в свою очередь сбивало с толку любого, могущего подумать, что, на самом деле, Меза может желать изменить данную систему. И в-пятых, «Рабсила» являлась готовым «козлом отпущения» – или, по крайней мере, правдоподобным прикрытием – для любой тайной операции Согласия, если детали этой операции вылезут наружу.

Однако же у этого, в остальном крайне удовлетворительного положения дел, было несколько плачевных недостатков. Три из них, в свете его только что состоявшегося разговора с Алдоной Анисимовой и Изабель Бардасано, приходили на ум сразу же: Беовульф, Мантикора и Хевен.

Если бы Леонард Детвейлер, прежде чем основывать «Рабсилу», полностью разработал свою грандиозную идею, то это, наверняка, кое в чем и помогло бы. К сожалению, все предусмотреть не может никто, а предвиденье все еще оставалось единственной вещью, которой не могли добиться генетики Мезы. Кроме того, он был спровоцирован. Его «Консорциум Детвейлера» впервые обосновался на Мезе в 1460 году э.р., эмигрировав с Беовульфа после обнаружения шестью стандартными годами ранее узла туннельной сети системы Вестгота. Сама система Мезы была впервые исследована в 1398 году э.р., но до тех пор, пока астрогаторы не обнаружили, что она является домом для одного из двух терминалов Вестготской туннельной сети, она находилась слишком уж в конце географии, чтоб привлекать к себе внимание.