Шторм Z. У вас нет других нас

Не знаю, чем бы закончилось дело, если бы он продолжал гнуть свою линию и отстаивать принципы единоначалия, но, согласившись выполнять приказы мистера Грозного здесь и сейчас, он тем самым признал, что был не прав днём. Нам с Сашей было предложено сесть в сторонке и покурить, остальные двое стояли по стойке «смирно», а Макс начал делать «джампы», отжиматься, бегать двадцать метров вперёд и назад до тех пор, пока не выбился из сил полностью.

— Что встал?

— Прошу… Отправить меня… В Работино… В первых рядах готов.

Он повалил его на землю и начал месить ногами, как пятисотого.

Но Макс, в отличие от дедушки и толстого, рыхлого, с одышкой, дяденьки, крутился и вертелся под его ногами, уклоняясь от ударов, группируясь и провоцируя его на пинок с последствиями.

И это произошло. Разъярённый мистер Грозный влупил ему берцем по голове и сразу же осадил. Сработал ментовский инстинкт, нутро росгвардейца уловило опасность.

Он отступил на шаг и приказал ему подняться.

Повернулся к нам и скомандовал встать в строй.

Когда мы проходили мимо него, бросил просто:

— Не обессудьте, пацаны, вам сегодня просто не повезло.

Видимо, он решил уравновесить подход, устроив дрочку всем.

И до самого рассвета мы впятером делали «джампы», бегали взад и вперёд, отжимались и приседали.

Дедушка периодически выпадал из строя, но он его больше не трогал.

Пятисотый умолял сделать перерыв на пять минут и попить водички, он ленивым кивком отпускал его.

Всю дрочку целиком вынесли только я, Саша и Макс.

Закончилось всё так же неожиданно, как и началось.

Из кустов вышел здоровенный пулемётчик с позывным «Кубань», сжимая в руках свой агрегат, за которым волочилась длинная лента 7.62, подошёл к сидящему на корточках мистеру Грозному и прямо у него над головой сделал одиночный выстрел.

Мистер Грозный вздрогнул и аж выронил из рук бутылочку Garrage.

— Что здесь происходит? — загремел на всю лесополосу голос Кубани.

— Провожу занятия с личным составом, — ответил мистер Грозный.

— Ты их дрочишь! За что ты их дрочишь? Скажи мне?

Он ткнул пальцем в нас:

— Зэки что, накосячили?

— Нет.

— Они нормальные бойцы?

— Да.

— А этих ты что дрочишь?

Он указал на остальных троих.

— Ты хоть знаешь, что Макс прошёл? Ты хоть знаешь, где он был? Что он пережил? Ты как смеешь его дрочить?? Кто? Ты? Такой?

Мистер Грозный трезвел на глазах.

— Завтра будет с тобой разговор у командира роты. Сейчас заканчивай это блядство. Это произвол. Я ухожу спать.

Кубань повернулся и, не говоря ни слова больше, удалился к себе в логово.

Мистер Грозный посмотрел на нас и развел руками:

— Идите. Все свободны.

И мы разошлись.

Перед тем как нас вернули в город Т., мистер Грозный ушёл с двумя бойцами в Работино, чтобы найти и вывести одну пропавшую группу.

Судьба его мне неизвестна, и чем закончилась его миссия, я не знаю.

На самом деле я не держу на него зла за ту ночь.

Это, в сущности, пустяки и детский сад всё.

Возможно, где-то в чём-то он перегнул палки.

Откровенно и недвусмысленно обнажилась для меня его ментовская натура, злобная, мстительная, с ударом исподтишка и без следов.

Это всё так.

Но этот человек почти каждый день, сколько я его помню, уходил в Работино.

Уходил в ад.

Выполнял задачи, о которых мы даже и не знали.

Он только на моей памяти вывел оттуда не менее десяти человек.

О какой чаше весов здесь может вообще идти речь?

XIX

После того как в оперчасти утвердили список отправляющихся на СВО, на работу я выходить перестал.

Оставшиеся дни в лагере я сидел на бараке с утра до вечера и записывал в тетрадку свои концептуальные заметки исторического, политического и философского порядка.

Записи эти, по страничке в день, я вёл давно. И это была моя отчаянная попытка сопротивления бессмысленности своего тюремного бытия. Единственный процесс, который мог как-то оправдать смываемое в унитаз время — самый ценный человеческий ресурс.

Партия, с которой я уезжал, формировалась месяц. Изначально я в её списки не попал и находился в составе партии, которая должна была уехать в конце августа. Это полностью соответствовало моим планам, ибо в начале августа я собирался на КДС[4], планировал закончить свои заметки, передать их на волю и завершить ещё ряд мелочей.

Однако что-то в планах ГУ ФСИН и Минобороны поменялось, и в июльскую партию были перекинуты пять человек из состава следующей.

Они, эти следующие, к слову говоря, уедут только в октябре и уже по новым правилам набора осуждённых: годовой контракт с автоматической пролонгацией до конца СВО.

Я, таким образом, фактически заскочил на подножку уходящего поезда, ибо со мной в Ростове был подписан контракт на участие в добровольческом формировании в интересах МО РФ, а не напрямую с министерством. Плюс я уходил через ходатайство о помиловании, а не через УДО, согласно новому ФЗ. Это многое меняет в данном вопросе, ибо в текущий момент я обладаю статусом добровольца, а не военнослужащего.