Штрафбат магического мира

Ладар с трудом, но вспомнил несколько слышанных им ранее имён гномов. Подумав, кивнул головой.

— Подходяще. Хотя соврал наверняка. Впрочем, это твоё дело. Ты знаешь, что такое литор?

Рука, закаменевшая на предплечье Ладара, расслабилась. Тема перестала быть опасной, зато сочувствие к обречённому юноше усилилось.

— Слышал. — Короткое, словно выдавленное из себя слово. Гном явно был возмущён ситуацией, но старался не лезть в дела людей.

— Я тоже понял, что это такое. Этим вечером.

— Этим вечером? — Вакенши остановился, в негодовании не заметив, что человека качнуло от сильного рывка. — А раньше ты что, не знал?

— Нет. Зато на бой выйти согласился. Выйти — и победить. Любой ценой.

— Возможно, этого достаточно. — Гном задумался. — Но всё равно неправильно! Всё у вас, у людей…

Он осёкся, поглядел на безучастно шагающего рядом парня: не понял ли оговорки? Но тот смотрел на тропу, с трудом переставляя ноги.

— Вакенши… Я хочу тебя попросить кое о чём. Мне не важно, кто ты и почему оказался в штрафбате. Я не собираюсь на тебя давить или шантажировать, обещать помочь или замолвить словечко. Мы все — обречённые на смерть, и перед ней все — равны. Каждый наш поступок открыт не для богов или судей, людей или гномов. — Спутник Ладара вздрогнул. — Он открыт для смерти. Она видит нас. Поэтому я не настаиваю, даже не прошу — просто говорю: я могу выжить после литора. Выжить и встретиться со смертью чуть позднее, возможно, всего на несколько дней, но позднее. Для этого мне нужны вытяжка златокровки и отвар целемы.

— Ты хочешь… — Гном задумался. — А что, может получиться. Однако выпить тебе придётся всё это практически перед литором, а потом энергично двигаться не менее получаса…

— Как если бы провести три боя подряд?

Вакенши расхохотался — весело и с одобрением.

Сейчас он ничем не напоминал того диковатого крестьянина, которым был ещё утром.

— Давно понял?

— О тебе? Недавно. Я не Айяр и не Ируг, у меня нет такого опыта определения иных рас.

— Думаешь, они знают? — Вновь задумчивый тон — тон человека, которому приходится пересмотреть свои планы. Внезапно Ладар понял, что находился на волосок от смерти. На волосок — от Илис. Мысль была противоречива, и думать так было страшно и приятно одновременно.

— Думаю, тебе стоит доверять людям. Хотя бы — здесь.

— Здесь? Да любой из здешних подонков предаст меня за лишнюю пайку!

— Не любой. Только тот, кто ещё не смотрел в её глаза. Тот, кто не знает, что они — прекрасны.

— Ты о ком? — Гном приотстал, тряся головой; похоже, он потерял нить рассуждений.

— О смерти, конечно. — Ладар шагал всё уверенней. Организм сипала справился с отравой, силы прибывали стремительно, но веселиться рано: ночью было много работы. — Так сделаешь?

— Что?

— Вытяжку и отвар.

Вакенши подумал — и кивнул головой.

— Почему-то мне кажется, что всё необходимое я без труда найду в окрестностях. — Он хитро сощурился. — Похоже, к тебе благоволят боги, малыш.

— Я не знаю богов. И не называй меня малышом!

Удаляющийся хохот — и весёлое:

— Как скажешь… Малыш!

Ладар вздохнул. Похоже, гном решил взять над ним шефство. А ему это надо? Это ж наверняка работа со сталью, огнём и камнем — основными стихиями подгорного народа. Это силовые нагрузки и ритуальная магия. Ладар вновь вздохнул. Печалиться почему-то не получалось — получалось радоваться. Он обрёл друга — надёжного и крепкого, как скала. Но всё это приходилось отложить на потом: сейчас его ждала ночь, ждало небытиё.

Почему ночь и смерть так похожи? Не правы те снобы, что утверждают, что в ночи творятся непотребства, но правы мудрецы, утверждающие, что ночь — это время таинств. Те, кто боится скрывающихся в ночи, считают тьму врагом, не понимая, что она столь же надёжно скроет и их — как и любого, принявшего ночь как друга, как защиту и подмогу. И сразу свет далёких звёзд станет ближе, и предметы обретут новые, необычные очертания, показывая скрытый смысл; можно почувствовать себя кем-то более сильным, а главное — более мудрым, постигнувшим тайны ночи. И вот одна из таких тайн.