Штрафбат Павла Первого: Штрафбат Его Императорского Величества. Спецназ Его Величества. Диверсанты Его Величества. Заградотряд Его Величества

Дальнейшие события произошли одновременно – падение лицом в кислую капусту и появление наверху светлого прямоугольника открывшегося люка. Видимо, кто-то, привлеченный подозрительным шумом из-под пола, решил проверить его источник. Хорошо еще, что отчаянный скрип несмазанных петель заглушил плеск давно перебродившего рассола, а привыкшие к свету глаза не смогли разглядеть в полутьме белеющее исподнее попавшего в затруднительное положение Давыдова.

– Чем так воняет, Рене? – Вопрос, заданный вполголоса на французском языке, предназначался любопытствующему. – До чего же гадко!

– Это не вонь, Луи, это запах! – с неожиданным энтузиазмом ответил французский егерь. – Нам несказанно повезло!

– Каким образом? – Невидимый Луи воспринял известие с долей скептицизма.

– Так пахнет русская брага. Да тут целая бочка! С нее, наверное, только что крышку сорвало.

– Что такое брага?

– Хлебное вино.

– Да? – Безразличный тон мгновенно поменялся на заинтересованный. – Ее можно пить?

– Ее нужно пить.

– Подожди, я принесу тебе кувшин. Два кувшина.

Денис Васильевич воспользовался тем, что француз высунулся из люка, и откатился в самый темный угол, едва успев натянуть спадающие штаны. И опять этот чертов ремень… Ага, застегнул.

Sur le pont d’Avignon,On у danse, on у danse,

Sur lе pont d’Avignon,On у dansе tous еn rond[18].

Исстрадавшийся без выпивки мусью радостно мурлыкал под нос незатейливую песенку и спускался по рассохшимся ступенькам спиной вперед. Лучший момент вряд ли представится… Да и зачем ждать? Неслышно сделать два шага вперед, и… Но француз вдруг резко развернулся, и капитан-лейтенант едва успел присесть, пропуская над головой тяжелый кувшин. Как только почувствовал, собака? Наверное, не зря говорят, будто опытный солдат способен ощущать недобрый взгляд. Черт побери, в следующий раз придется глядеть с любовью.

– С-с-волочь, – выдохнул свистящим шепотом Давыдов и, не вставая с колен, ткнул вторым ножом, зажатым в левой руке. И сразу же рванул вперед, чтобы заглушить возможный стон. – Сдохни, тварь!

Неожиданно вскипевшая ярость Дениса Васильевича чуть было не прорвалась наружу злым звериным рычанием. Откуда только и взялось – он подхватил упавшего навзничь француза с удивившей его самого силой и, протащив к стоявшей у окошка бочке, сунул того головой в капусту. Егерь, несмотря на тяжелую рану, энергично сопротивлялся, но через несколько минут дергаться перестал.

– Рене, ты долго еще там? – В подполе потемнело, а склонившаяся над люком физиономия с удивлением произнесла: – Что ты творишь, свинья? Хлещешь прямо из бочки, вместо того чтобы позаботиться о товарищах? Возьми третий кувшин. Господин лейтенант тоже хочет попробовать русского хлебного вина, а то на чердаке пыльно и жарко. Слышишь меня, придурок?

Рене по понятной причине не отвечал, и это привело Луи в бешенство. Недолго думая, он попросту спрыгнул вниз, благо высота ненамного превышала человеческий рост, и решительно схватил приятеля за плечо.

– Ах… – только и успел сказать он, когда нож вошел в спину между третьим и четвертым ребрами.

Час спустя

Пан Пшемоцкий сверлил взглядом привязанного к лавке французского лейтенанта, но сие занятие не мешало внимать рассуждениям капитан-лейтенанта Давыдова. Более того, он слушал командира с большим почтением, так как человек, в рукопашной схватке уничтоживший двоих и пленивший третьего противника, достоин уважения.

Кузьма, устроившийся с винтовкой у окна, интереса к словам Дениса Васильевича не проявлял, но время от времени косился на небрежно брошенный рядом со столом кошелек с вышитым шелком дворянским вензелем. Тощий, по правде сказать, кошелечек, но все же…

– Обратите внимание, пан Сигизмунд, на этот, извиняюсь за выражение, образец офицера так называемой Великой армии Наполеона Бонапарта. Грязен, небрит, голоден, завшивлен… Что еще? Убийца мирного населения. Кузьма, ты же мирное население, не так ли?

– Так оно и есть, ваше благородие, – согласился партизан, наконец-то разобравшийся в правильном титуловании капитан-лейтенанта. – Разве кто-то не верит?

– Он. – Давыдов показал на лейтенанта, изо всех сил пытавшегося выплюнуть сделанный из его же шарфа кляп. – Сомневается мусью.

– Можно я его стукну?

– Мы его еще не допросили.

– А после допроса? – Кузьма вытащил из-за пояса топор и ногтем опробовал остроту заточки. – Ой, а чего это с ним?

Француз замычал, дернулся несколько раз и затих.

– Сомлел, – вздохнул Давыдов и укоризненным тоном произнес: – Ты бы рожу попроще сделал, а то люди пугаются.

– Так не специально же, ваше благородие!

– И тем не менее… Вообще отвернись.