Штука

– В тихом «Омуте» «мерсы» водятся, – неуклюже пошутил я.

– Их и в «Гавани» полно, – парировал Бакалавр. – Ловить уметь надо…

7

Машина подкатила к речному порту. Шлагбаум на въезде поднялся как бы сам собой. Слабо подсвеченная, грязная вода у причалов наводила на мысль, что название «Омут» возникло неспроста. Подъехали к низкому складскому зданию, остановились, словно Бакалавр ждал чего-то. И точно: массивная дверь покатилась в сторону, машина въехала внутрь. Не это произвело на меня впечатление, удивило другое.

«Мерседес» Бакалавра не был единственной машиной. Под покатой крышей стояло множество легковушек, по большей части – старых и невзрачных, в основном «Жигули» разного разлива. Среди них довольно дико смотрелись новенький «Ягуар»-купе и «Хаммер», раскрашенный невообразимо ярко. Если предположить, что слабаки начали покупать себе такие машины…

– Идем за мной, – сказал Бакалавр, вылезая из машины. – Только быстро. Посмотришь – и уйдешь…

Прошли мимо штабелей каких-то ящиков, поддонов с мешками, связок досок, свернули в узкий проход между пронумерованными железными контейнерами. В конце прохода оказалась неприметная дверь. Зашли в нее и оказались в каком-то затхлом закутке. Причем не одни: невзрачный тип в грязной спецовке ковырялся в куче хлама, не обращая на нас никакого внимания. Если не считать того, что он отвратительно кашлянул и сплюнул в нашу сторону.

К моему удивлению Бакалавр вдруг сделал подобострастную мину, чуть не на цыпочках подбежал к незнакомцу и принялся что-то шептать ему на ухо.

– Хорошо, пусть войдет… – не оборачиваясь, проворчал этот человек.

Бакалавр схватил меня за рукав и потащил за собой к маленькой дощатой двери, которую я поначалу не приметил. Впрочем, наткнувшись взглядом на татуировку, он отпустил меня и попятился, маня за собою.

Это было странное помещение – огромное, но будто бы не имеющее ни стен, ни потолка. Вместо них висели большие полотнища мешковины. Грубая пыльная ткань выполняла также роль занавесей, которые приходилось отодвигать руками, чтобы продвигаться вперед. Свет с трудом пробивался откуда-то сверху, сквозь ворсистую дырявую ткань.

Чем дальше мы шли, тем отчетливее был слышен странный, тревожный звук, природу которого я поначалу не смог разобрать. Наверное, мешала эта самая ткань.

Но вдруг я отчетливо понял.

Это был плач.

Нескончаемый плач множества людей. И хотя чего-то подобного я и ожидал, мне стало тяжело и душно. Я чувствовал себя в настоящем омуте – тонущим, задыхающимся в этой трясине. И еще появился страх, что не найду выхода из удушливого лабиринта.

Многоголосый плач все нарастал, и ноги отказывались идти дальше. Что я здесь потерял, чего я ищу в этом чуждом человеку месте?

А кругленький очкарик с лоснящимся портфельчиком все манил и манил дальше, и мы забирались все глубже и глубже в закулисье немыслимого, бредового театра.

За одной из грубых «занавесок» я со страхом и отвращением обнаружил лежащего на полу мужчину. Он не просто лежал – он катался из стороны в сторону на тонком матрасе и содрогался в беззвучных рыданиях. А так – мужик, как мужик, и одет, вроде, прилично…

– Идем! – заметив мою растерянность, нетерпеливо потребовал Бакалавр. – Торчков не видел, что ли?! У вас в «Тихой Гавани» не так, что ли?

– Ну, у нас поприличнее… – я не нашелся, что еще сказать.

– Вот потому-то и клиентов меньше, – злорадно сказал Бакалавр, отодвигая очередную «занавеску». – Неужто не понятно, что им – чем хуже, тем лучше! Слезами упиваться приятнее на грязном матрасе, чем в кожаных креслах…

У меня на этот счет были сомнения, но высказывать я ничего не стал. Задача совсем в другом – правда, сам для себя я не мог ее четко сформулировать. Это мое нормальное состояние: я просто плыву по течению, и обстоятельства пинают меня, как теннисные ракетки – мячик. Но Бакалавр, видимо, знал, что от него требовал Морфей.

И он тащил меня дальше.

Мы прошли через множество клетушек из мешковины. Видели мужчин и женщин – лежащих, качающихся из стороны в сторону, обхвативших головы и скорчившихся в позе зародыша… Я даже представить не мог, что их так много. Нет, предполагал, конечно, что многим хочется время от времени предаться отчаянию. Но чтобы за это еще и деньги платить каким-то проходимцам! Лично я заплатил бы, чтобы никогда не слышать этого ужасного плача…

Мы стояли где-то в центре безумного «Омута», окруженные дрянными гобеленами из мешковины и инфернальным хором плакальщиков. В отличие от прочих закутков этой обители скорби здесь был диван, кресло, столик, тумба с кофейным аппаратом. И, что самое интересное – ноутбук. За время службы Клану я уже успел забыть, как выглядит вся эта современная электроника. Особенно же меня поразил лежащий на столе мобильный телефон. Не нужно другого свидетельства высшей степени разложения члена Клана… Хотя, был ли стоящий напротив человек по-прежнему нашим сторонником? Все запутывалось, и чем дальше, тем сильнее…

– …Смотри, – глядя мне в глаза, сказал Бакалавр.

Достал из портфеля книжку – ту самую, что передали Крысы. Прошуршал страницами, помахал над головой.