Штурм Брестской крепости

И поэтому, если вглядеться внимательно в четкие отпечатки старых фотографий, глаза бойцов из далеких деревень, испуганно ждущих фотовспышки, или командиров, крепко сжавших челюсти, не позволяющих себе расслабиться и в гарнизонном фотоателье, — станет видно: напряжение. Вот в чем они жили и танцуя в парке «1 мая», и покупая отрезы на платье в магазинах Бреста. Постоянное напряжение поздней весны и раннего лета. Его и сейчас видно, и можно ощутимо почувствовать — напряжение и страх тех, чьи кости лежат в песке Бреста, и кого превратили в пыль удары тяжелой артиллерии, а большинство — просто исчезнувших, оставив неясные полулегенды о своей судьбе и выцветшие фотографии в музейных фондах…

А голоса — лишь в письмах.

В. П. Вавилов (рядовой, писарь пулеметной роты 44 сп):

«Сообщая вам, что я в данное время служу на новом месте в пограничном городе Брест, все ближе к своему дружелюбному соседу Германии. История находится от нас за несколько десятков метров. Все равно, наверное, придется скоро с ним столкнуться… 15.04.1941»[387].

Султан Баучиев (писарь батареи 45-мм орудий 455 сп):

«Теперь уже убедился, что не скоро мне придется увидеть родные края: надо бить кое-кого…» «Нет у меня сына! Это все же крупная жизненная ошибка. Нужно было оставить человека, который бы гордился, что отец его (или ее) погиб скромной гибелью воина своего Отечества… 2 мая 1941 года»[388].

Абызов В. Н. (замполитрука, пом. зам. по политчасти к-ра 1-й телеграфно-кабельной роты 37 обс[389]

.):

«Сегодняшнее письмо — третье по счету, которое получаю в лагерях… Что в отношении международной обстановки, то это она в настоящий момент напряжена до крайностей. И не случайно, находясь на границе, от нас требуется боевая полная готовность, чтобы в любую минуту защитить наши границы, а если и надо — разбить врага на его территории. А сосед наш ненадежный, несмотря на то что мы с ним и имеем договор»[390].

Л. С. Гурчак (лейтенант, командир минометной роты 455 сп):

«Нахожусь сейчас в г. Бресте, на самой границе с „дружественной“ нам Германией. Обстановка пока хорошая, спокойная».

Вано Зедгинидзе (рядовой 393 ОЗАД):

«Я нахожусь ближе всех от германской границы, а вы знаете, что не так уж приятно иметь такого соседа».

Киреев Д. П. (лейтенант, командир пульвзвода полковой школы 455 сп):

«…B воздухе пахнет грозой, и, наверное, гроза будет похуже финской» (май 1941).

Деревянко Г. Д. (замполитрука, отв. секретарь комс. бюро 98 ОПАД):

«Другое вот что — война с Германией будет обязательно, и тогда все от мала до велика поднимутся в решительный бой. Покамест спокойно, но только покамест… Не в этом году, так через 2–3–5 лет, но она будет, будет решительная. Мы выжидаем, я думаю, только подходящего момента, когда все страны ослабнут».

Тараканова М. К. (жена ст. инструктора по агитработе отдела политпропаганды 6 сд П. С. Тараканова):

«Правда, очень неспокойная обстановка, очень задумываюсь о войне. Да, видимо, придется воевать… И так, видимо, придется многое здесь оставить… Будем бежать от этих ужасов и спасать жизнь. И не дай боже… хоть бы нас не втянули в этот пожар»[391].

Н. Г. Мищенко (красноармеец 333 сп):