Штурман по имени Ма

– Говорил! Заявляю со всей ответственностью: утром в субботу этот тип обозвал меня негодяйкой! – тыча пальцем в растерявшегося юриста, вскричала его тёща.

– Зинаида Васильевна, а вы знаете, что благоприятный для слуха шумовой фон составляет 70 децибел? – с ухмылкой произнёс Юрий. – А вы кричите на 150. Мы же оглохнем.

– Пошел ты к чёрту со своими децибелами! – рявкнула Зинаида Васильевна и, воздев руки к потолку, заголосила: – Так оскорбить, так оскорбить! И это за все мои труды! Вот она – благодарность! Пять лет его кормила и поила, юриста из него сделала! Вы себе даже не представляете, чего мне это стоило! Потому что из человека сделать свинью легко, но как же трудно из свиньи сделать человека!

– Начнём с того, что мы не свиньи! – Игорь сорвался на истеричный крик. – А если всё-таки я свинья, то вы, Зинаида Васильевна, самая настоящая…

– Кто я? Ну, кто? Давай, оскорбляй! – Тёща юриста рухнула в кресло под пальмой и зарыдала.

– Успокойтесь, пожалуйста! – громко сказала Нелли. – Давайте во всем разберёмся. Что случилось утром в субботу?

Спрятав лицо в носовой платок, Зинаида Васильевна уже не рыдала, а тихо всхлипывала. Первым взял слово юрист.

– В субботу утром жена ушла на работу. А мне надо было идти на деловую встречу. И я позвонил тёще: попросил её присмотреть за сынишкой.

– И за то, что я на десять минут опоздала, он с порога обозвал меня негодяйкой, – отняв платок от лица, пожаловалась Зинаида Васильевна.

– Не было этого!

– А я говорю: было!

– Тихо! – приказала Нелли. И спросила: – Игорь, что вы делали, пока ждали тёщу?

– Ничего особенного. Собрался, даже обулся, чтобы наготове быть…

– Он всегда наготове тёщу оскорблять, – пробормотала Зинаида Васильевна.

Нелли жестом велела ей не мешать и снова обратилась к Игорю:

– Значит, собрались вы, и что дальше?

– Я же сказал: ничего особенного. Играл с сыном.

– Во что?

– Да так, чепуха. Он пристал: давай поиграем в кино. Ну, как в боевиках. Говорит: «Я буду хороший герой, а ты – бандит. Сначала ты меня свяжи. А потом я тебя свяжу». Ну, я так и сделал: привязал его к стулу верёвкой. Потом он развязался, побил меня… ну, якобы побил и начал связывать. А тут звонок. Я верёвку скинул, дипломат схватил и бегом к двери, а он с верёвкой – за мной. И ревёт: «Мы ещё не доиграли!» Я дверь отпираю, а сам ему говорю: «Теперь бабушка – негодяйка»… – внезапно Игорь осёкся и вытаращил глаза. Он явно ошарашил себя собственными показаниями.

– Вот! – вскочив, завопила тёща юриста. – Так складно врал и вдруг проврался! Всё-таки говорил, говорил!

– И вовсе я не проворовался… то есть не проврался, – забормотал сконфуженный Игорь. – Я же не в том смысле… это же была игра. Я имел в виду, что вы вместо меня будете изображать злодея.

Нелли улыбнулась:

– Ну вот, всё и разъяснилось.

– А может, он это придумал, – недоверчиво пробурчала Зинаида Васильевна. И вытирая глаза платком, стала вслух рассуждать: – Вообще-то, я теперь припоминаю: когда я в квартиру вошла, внучок меня верёвкой обматывать кинулся, а тут мультики начались, он и бросил… Что ж ты, Игорь, мне тогда не объяснил? Сразу убежал.

– Я и представить не мог, что вы такое вообразите. Сами чёрте что накрутили!

– А что бы ты подумал, если бы я на пороге своей квартиры обозвала тебя негодяем и убежала.

– Во всяком случае, трагедии раздувать бы не стал, а поискал бы этому логическое объяснение. Вы с первой встречи нацелились выискивать у меня недостатки. А какова исходная установка, таков и конечный результат. Что бы я ни делал, я всегда буду плохой.

– Точно! – воскликнул Юрий, развалившийся в кресле под пальмой. – Все они такие!

Остальные зятья одобрительно загудели. Марья Ивановна бросила на Павла неприязненный взгляд. («Чья бы корова мычала. Ну, погоди! Я тебя выведу ни чистую воду». )

– К сожалению, у многих из нас вырабатывается привычка, я подчёркиваю, именно привычка – воевать, – сказала Нелли. – Вот признайтесь честно – хотя бы сами себе, – было ли у вас такое? Вам понравился поступок или слова неприятного человека, но вы эту симпатию гасите и начинаете выискивать негатив, оправдывающий вашу неприязнь.

– Бывало, – отважилась на чистосердечное признание тёща юриста.

Игорь посмотрел на неё с недоверчивой усмешкой.

– И у меня такое бывает, – заявила Степанида Петровна. – Я знаю, что иногда придираюсь.

– Рисуетесь, мамаша? – ухмыльнулся Юрий. – Не верится, что вы способны на самокритику.

– А тебя никто не заставляет верить! Чего ты там расселся? Не к тёще на блины пришёл!

– От вас дождёшься блинов, как же!

– Ах ты, бесстыжая морда!

– Очень вас прошу: на сегодня достаточно. – В голосе Нелли промелькнули усталые нотки.

Юрист поспешил на помощь психологу:

– Действительно! Дамы, ваше время уже давно истекло.

– А я вам подарок приготовил, – сообщил Павел тёще, когда она проходила мимо. – Он лежит на столе возле компьютера.

«Почуял неладное, – сделала вывод Марья Ивановна. – Теперь подлизывается, хочет бдительность мою усыпить. Не надейся: меня подарками не задуришь».

* * *

Подарком оказался любовный роман. Марья Ивановна пролистала его, захлопнула и положила в книжный шкаф.