Шухлик, или Путешествие к пупку Земли

Вспомнив, как ловко утконосы копают норы, он принялся разгребать землю копытами. И головой помогал. Рыл и рыл – до тех пор, пока не выставился каменный живот.

Может, внешне он и напоминал пупок, но по сути ничего общего с ним не имел. При свете дня метеорит уже не выглядел огромным и зелёным. Прилетел издалека, а вылитый булыжник!

«Ну вот, тщетные усилия! – огорчился Шухлик. – Столько стараний, а всё напрасно! Зачем мне этот каменюка?»

– Боюсь, что от него уже никуда не денешься, – вздохнуло Чу. – Не могу сказать с полной уверенностью, но, похоже, – это камень судьбы. Придётся взвалить на спину!»

Рыжий ослик с трудом приподнял его. Камень был куда серьёзнее, чем казался с виду. Шухлик еле тащился. Скорее мёртвый, чем живой, от тяжести такой поклажи. Ну и судьба! Вот уж откопал на свою голову! Так и подмывало скинуть камень в придорожную канаву, но Чу останавливало.

– Всю жизнь будешь жалеть, если бросишь!

А прохожие потешались, кто во что горазд.

– Видно, больших денег стоит этот бриллиант!

– Да ослу всё равно, чего везти! Что ни навьючь, счастлив будет!

Мрачные кочевники-бедуины с закрытыми от солнца лицами показывали своим верблюдам на глупого осла – мол, не берите с него пример. Пара одногорбых, выразив полное презрение, плюнули в Шухлика.

«Наверное, им давно хотелось куда-нибудь плюнуть – вот и дождались, – подумал он, и даже не обиделся. – Это их беда, а ко мне не имеет отношения! Они плюют в тот образ, что создали в своих головах, а я просто тащу камень судьбы».

Солнце стояло в зените. Спина трещала и раскалывалась. Ноги едва шевелились под непосильным бременем, а Чу уговаривало свернуть с дороги, миновать предгорья и заглянуть в соседнее ущелье.

Ох, до чего же не хотелось! Однако когда рыжий ослик упрямился, не подчинялся Чу, душа его так тревожилась и тяготилась, будто не камень, а целая скала давила на неё. Кое-как, кряхтя и охая, добрался он до ущелья и глазам своим не поверил. Иной раз страшно и больно им верить!

На дне сидели, подобно ведьмам, стервятники. Дожидаясь своего часа, торопя его, вытягивали бритые розовые шеи. А посреди их колдовского круга лежал, как мешок с костями, знакомый дикий осёл. Как-то угораздило его сорваться со скалы.

– Шайтан подтолкнул… – прошептал он.

Когда Шухлик приблизился и склонился над Киангом, то вдруг почувствовал, будто лопнул какой-то кокон, в котором он томился, как джинн в тесном горшочке. Он ощутил себя лёгким мотыльком-однодневкой, и каждый миг сразу стал таким неспешным, что можно было оглядеть его со всех сторон, разобраться, каков он, а затем изменить.

Увидев, как Кианг летит с обрыва, Шухлик успел подхватить его и буквально поставил на ноги.

Дикий осёл вытаращил глаза, повёл ушами, слабо соображая, что произошло. И вдруг подскочил, распугав стервятников, и умчался, как полуденный горный вихрь. Лихой осёл! Правда, как говорится, шапка набекрень – особенно после падения в пропасть.

Шухлик сам не понимал, как это всё получилось. Вероятно, какое-то новое чувство возникло в душе. Оно, видимо, только-только проклюнулось. Ещё безымянное, но уже творящее чудеса, способное повлиять на мир…

Хотя надо ли влиять? И без того он прекрасен!

Горлинки ворковали и прохаживались туда-сюда, живо перебирая короткими ножками. Соловей повторял свои колена приятным голосом, сам восхищаясь, до чего сладкозвучно. И дрозд пел, как человек, ожидая оваций. И деревья, обмерев от восторга, упивались солнцем.

А Шухлик ступал так легко, что не давал и муравьям знать о себе. Не сразу это заметил, но тут же напугался – не потерял ли ненароком метеорит Чантамапу? Да нет – лежит на спине! Однако легче пушинки.

Вообще этот камень вёл себя, как хотел. Очень независимый и своенравный. То теплел, почти обжигая, то пробирал холодом до костей, как ледяная глыба. А теперь ещё фокусы с потерей веса!

Шухлик сбросил его со спины и хотел присесть. Не тут-то было – он завис над камнем, приподнимаясь и опускаясь, кружась, как шарик в потоке восходящего воздуха.

После трудной дороги хотелось кувыркаться целую вечность, блаженствуя и пребывая в счастье!