Шут (СИ)

  - Это давно уже... - молодая женщина вздохнула. - А намедни ей совсем нехорошо стало, прямо тут, в мастерской... Господин Архан сказал, дескать, мадам Сирень нужно отдохнуть несколько дней.

  - Понятно... - Шут растерянно крутил бубенчик на отвороте куртки. - А... где я могу найти ее? - он знал, что портниха живет где-то во Внутреннем Городе. Но где именно?

  - Небольшой дом сразу за лавкой сладостей, - да, как и все дворцовые лакомки, он прекрасно знал эту чудную кондитерскую, где всегда можно было найти самые восхитительные во всей Золотой пирожные и конфеты.

  Шут поблагодарил швею, и оставил мастерскую, подарив женщине на прощанье ободряющую улыбку. Очень уж та была печальна...

  По дороге к дому Госпожи Иголки он со смутной тоской думал о том, как на самом деле хрупка человеческая жизнь. Как многое можно не успеть сделать и сказать... Поначалу Шут собирался просто поблагодарить портниху за новый костюм, но теперь понял, что давно уже хотел поговорить с ней... не сражаться словами, как это бывало обычно, а узнать наконец, откуда же у этой женщины такой удивительный талант. Быть может, и она по-своему наделена Силой?

  Нужный дом он приметил сразу, но перед тем как направиться к нему, заглянул в кондитерскую. Шут не знал, любит ли мадам Сирень пирожные, однако полагал, что, подобно всем женщинам, она должна обрадоваться такому гостинцу.

  Уже стоя у дверей портнихиного дома, он вдруг сильно оробел: испугался, подумал - вдруг его визит оказажется вовсе не желанным. Но, пересилив сомнения, все же дернул шнурок звонка.

  Открыла ему сама хозяйка. Вопреки опасениям Шута, выглядела она вполне бодро и даже боевито, как будто только что задала трепку кому-то из домашних. Однако при виде гостя словно растерялась, взглянула на него с неподдельным изумлением.

  - Патрик? Это какими же судьбами?

  Шут широко ухмыльнулся, пряча за бравадой смущение, и протянул мадам Сирень свой скромный подарок.

  - Да вот... Узнал, что вы захворали... Решил заглянуть.

  - Чудно, - промолвила она, все еще не скрывая удивления, - Вот уж кого-кого, а тебя, господин насмешник, увидеть не ожидала, - портниха посторонилась, пропуская его в дом.

  Шут вошел и замялся у двери, не зная, куда себя девать.

  - Чего это ты заскромничал вдруг? - продолжала удивляться мадам Сирень. - Проходи давай. Плащ на вешалку повесь. Коль уж принес сладости, пойду, согрею чай, а то вон какой тощий опять. Не успевает тебя матушка Тарна откормить...

  Пока хозяйка гремела посудой на кухне, Шут с любопытством оглядывал ее скромное, но столь же уютное, как и мастерская, жилище. Стены маленькой гостиной были щедро украшены вышивками, а мебель - кружевными салфетками. И все выглядело так аккуратно... только вот посреди комнаты красовалась кучка глиняных осколков. Тут явно что-то разбили несколько минут назад.

  - А ты правда принес конфет? - услышал Шут веселый тонкий голосок и, обернувшись, увидел, как в щелку из-за двери соседней комнаты на него смотрят два лукавых синих глаза.

  - Правда, - ответил Шут, расплываясь в улыбке. - Иди сюда, познакомимся.

  - Не... я потом... - щель, была узкая, но Шуту удалось рассмотреть синеглазого сладкоежку: это оказался мальчишка, едва ли старше четырех лет, пухлощекий, но худенький, со светлыми льняными волосами. - Меня бабушка поймает и трепку задаст... Я разбил кружку, - важно сообщил он гостю.

  - А! Выбрался? Плюшек, небось, захотел? - мадам Сирень, усмехаясь, вошла в гостиную с подносом, на котором уже стояли, дымясь кипятком, пузатые глиняные чашки. Такие же, как та, осколки которой лежали на полу. - Это внук мой. Слент. Тот еще выдумщик... Почуял, видать, родственную душу. Иди уж сюда, - позвала она мальчика. - Дам тебе пирожных, хоть и не следовало бы...

  Спустя несколько минут они уже сидели втроем за небольшим круглым столом, накрытым кружевной белой скатертью, и Шут с огромным интересом слушал историю о том, как мадам Сирень стала Госпожой Иголкой. Он так и не спросил ее про Силу, без того понял, что портниха ею обладала. Сила ее была не такая, как у лекарей, но все-таки схожая. Мадам Сирень, за глаза называемая колдуньей, как оказалось, вовсе не скрывала умение чувствовать людей особым образом. Но она сразу же сказала, что объяснить это едва ли сумеет.