Сибирская сага. Афанасий Бейтон

Резиденция была настоящим городом в городе, отделенном от собственно Вены стеной с воротами, широкой площадью и подъемным мостом. Дворцы, расположенные здесь, по помпезности не уступали кремлевским, но с поправкой на более строгий стиль, свойственный Габсбургам. Итальянским духом веяло от дворцового комплекса Бельведер. Поражал величием храм святого Стефана, небесного покровителя города. Гордые и неприступные швейцарцы стояли на каждом углу, досматривая всех подозрительных. Придворные в расшитых камзолах, дамы в пышных платьях, осыпанные драгоценностями, золоченые кареты с роскошными лошадьми в них – все это производило впечатление.

Но не менее сильное – хотя и совершенно противоположное – впечатление производил сам город. Подъезжая к нему, Бейтон поразился четкости и продуманности построения стен, бастионов. Впрочем, удивляться тут было нечему: громада державы турок была совсем недалеко, а Дунай был постоянно тревожимой границей, хотя и торговым путем тоже. Но сразу же за стенами начинался ад. Город был перенаселен. Некогда Габсбурги, пользуясь своим влиянием в империи, смогли добиться для своей столицы огромных торговых льгот. Не участвовали подданные Габсбургов и в имперских войнах. Даже невероятная бойня, ставшая началом военной карьеры Бейтона, прокатилась мимо наследственных владений венских владык. Сюда, в торговый город, стекались ремесленники и купцы со всей империи, из Венеции и Рагузы, из далеких Испании и Голландии.

На маленьком пятачке, защищенном могучими стенами, перестроенными и усиленными почти полстолетия назад знаменитым фортификатором Себастьяном Шранцем, сгрудилось более ста тысяч жителей. Высокие дома смыкались верхними этажами. Узкие улицы возле городской стены, казалось, задыхались в тесноте. Нечистоты вываливались из окон прямо на улицы. Но при всей душистости этих потоков главный ужас создавали не они: пищевые отходы, отработанная щелочь, самый неожиданный мусор скапливались у складов и таверн, просто на перекрестках улиц. В кучах мусора, не обращая внимания на горожан, копошились огромные крысы. Стаи мух вились над городом отбросов, над улицами и переулками.

При всем том, что Москва тоже чистотой не блистала, но за порядком там следили. Во всяком случае, в тех местах, где доводилось быть полуполковнику. Здесь же торговые ряды, мастерские и лавки буквально зарастали мусором. Множество людей, повозок, верховых заливало улицы города. Казалось, что они неисчислимы. Особенно учитывая столь небольшое пространство, где все они были сосредоточены. По мере продвижения к центру города становилось не то чтобы значительно чище, но как-то просторнее. Дома расступались перед храмами и площадями, появлялись украшенные лепниной здания с итальянскими окнами и балконами.

Осторожно продвигаясь вдоль улицы Грабен по центру имперской столицы, неожиданно оказавшейся не совсем гостеприимной, русское посольство пробиралось от площади святого Стефана со знаменитым храмом к Хофбургу – императорской резиденции. Хофбург, некогда построенный как цитадель города, теперь представлял собой, скорее, помпезный (хотя и эклектичный) дворец, составленный из отдельных «двориков». По мере продвижения к дворцу зловонье отступало. А может, они просто притерпелись к запахам. Странно, именно в таких городах, только поменьше, прошла молодость Альфреда, ставшего Афанасием. Или в Вене было нечто особенное – все же столица.

Бейтон, который отвечал за безопасность посольского поезда, выходил из себя, пытаясь добиться сколько-нибудь величественного, подобающего ситуации, въезда в город. Но все его усилия рассыпались перед многоголовой и шумной толпой на улицах. Он едва мог обеспечить продвижение посольства, сорвав голос и получив в спину полсотни проклятий от прохожих и проезжих. Только перед самыми воротами дворцового комплекса удалось придать посольскому поезду должный порядок. После того, как посольские люди и сам посол втянулись в Швейцарские ворота Хофбурга, Бейтон мог немного расслабиться. Теперь все в руках Бутурлина.