Сибирский. Детектив. Бракованные

Водитель кивнул, поверив на слово, глянул маршрут на навигаторе и медленно отпустил сцепление. В стареньком Солярисе за рулем сидел теплолюбивый человек из среднеазиатской республики. Несмотря на небольшой минус за бортом, печка работала на всю катушку. Через 15 минут Денис взмок в своем синем пуховике с ярко-голубой подкладкой. Крупный нос и широкий открытый по-сибирски лоб покрылись испариной, но затевать разговор не хотелось, и журналист достал ноутбук. На черном мониторе отразилась глупая и довольная физиономия. Короткий ежик на голове с небольшими залысинами, недельная небритость и самодовольные большие голубые глаза с двумя черными четкими прямыми бровями над ними. Широкий шнобель как у Джима Харди или Тома Хэнкса добавлял образу брутальности и воинственности. Возможно, поэтому ехали молча — водитель опасался болтнуть лишнего.

Денис давно не был в командировках, но привычка работать в пути никуда не делась. Синенькая лампочка ноута замигала, сообщая, что скоро пойдет процесс загрузки. Мозг разогревался вместе с компьютером. Денис старался угадать, какую головоломку ему предстоит разгадывать в этот раз. В голове промелькнула мысль, что вот так в пути он работает, возможно, последний раз. Тем символичнее будут съемки.

Командировки он любил: «можно отлично поработать и за это отлично побухать». И даже разработал систему командировочного пития: прокапаться в аэропорту, но по чуть-чуть. Взбодриться после первой съемки, но так чтобы выспаться. И ударно завершить “пьянкой после точки” — так он называл вечер, когда отсылал сценарный план руководителю программы и гулял на все оставшиеся командировочные. В этот раз вечерника совпадет еще и с мальчишником.

Экран ноутбука проморгался, Денис открыл почту, скачал файл “разработка” в папку “расследования” и нажал Enter. Документ заблестел сверху синим, а жирные буквы расползлись по листу. Предложения были написаны разным кеглем, отчего глаза пришлось зажмурить. После нехитрых комбинаций ему удалось привести буквы в читабильный формат. Продюсеры не уважали текст, им важно было набросать на белый лист фактуры, из которой автору приходилось лепить сценарий, поэтому ссылки и важные абзацы копировали в общий документ, не заботясь о красоте, цвете и размере шрифта.

Настроив текст «под себя» Денис принялся читать сводки. Через слово заморосило фактами кровавого убийства, но за годы работы в криминальной программе он привык к такой лексике и не обращал внимания. Палец пополз к стрелкам, чтобы перепрыгнуть на абзац, но случайно нажал пейдждаун. Курсор скаканул на следующую страницу. С большого фото на него смотрела Иринка. Красивые чернявые глазища, покрытые небольшим глянцем блестели в оцепенении. На щеке застыла тонкая багровая струйка. Из сердца торчал предмет похожий на рог, из которого пьют вино на Кавказе. Дениса слегка заколотило.

Он встречался с Иринкой несколько месяцев на третьем курсе. Их роман был бурным, но скоротечным. Однако она, как говорят в народе, навсегда осталась в его сердце. После разлуки, привыкший романтизировать отношения, Денис даже думал, что никого никогда больше не полюбит. Полюбил и многих, но об Иринке почему-то помнил. То ли от жары в салоне, то ли от воспоминаний журналиста замутило. Он захлопнул ноутбук и положил его в сумку.

— Брат, тормозни на остановке, чёт фигово.

— Опаздываем же? — буркнул водила, но пачкать салон не хотелось.

Ответа не последовало, и недовольный таксист пересек 5 линий МКАД и притормозил на автобусной остановке. Журналист вышел, вдохнул влажный свинцовый воздух и медленно пошел в сторону пролеска. Он зашел по колено в сугроб и так, высоко поднимая ноги, прошел вглубь метров десять. Остановившись, взял нетронутый МКАДскойгрязью снег в ладонь и медленно обтер лицо. Стало легче. Захотелось уволиться и бросить к чертям эту ужасную работу, где каждый день трупы, педофилы, маньяки и потерявшие человеческий облик упыри. «Лучше бы я писал про спорт или тачки», — подумал он. Тошнота постепенно спала. Постояв чуток в сугробе, Денис побрел к старенькому желтому Солярису. По дороге он машинально облизнул губы и съел пару нерастаявших снежинок: “Нет, дома снег вкуснее”.

В аэропорту журналист заказал бокал пива. Привычные виски сегодня не хотелось, мысли крутились в омуте воспоминаний. Невысокий, квадратный как Спанчбоб оператор Мишаня допивал текилу и вместе с ней суточные за несколько дней.

— Очередной кровавый трупняк. Покажешь? — проспиртованным голосом с краснодарским акцентом заявил размякший Мишаня. Денис услышал вызов в его речи, но поддаваться не стал.

— А то у нас бывает по-другому? В этой передаче только по праздникам финансовые аферы позволяют снимать?

— И кого в этот раз?

— Дочь местного чиновника.

— Фотки есть?

— И даже подозреваемый… муж.

Мишаня мотнул лысой головой словно вытряхивая из нее соль, которую он слизывал с запястья перед употреблением текилы.