Сибирский ковчег Менделеевых

После обеда, для отдыха Дмитрий Иванович любил читать, или ему читали вслух романы с приключениями, особенно из жизни краснокожих индейцев, а также уголовные романы, из которых всех выше он ставил Рокамболя. «Терпеть я не могу этих психологических анализов, говорил он. То ли дело, когда в Пампасах индейцы скальпы снимают с белых, следы отыскивают, стреляют без промаха… Интерес есть… Или Рокамболь… Думаешь, он убит… А он, глядишь, воскреснет, и опять новые приключения… Фантазия какая богатая»… Любил он также Жюля Верна, которого перечитывал по многу раз.

Но конечно, как человек пытливый и не узкий специалист ученый, он читал и Шекспира, которого высоко ставил, и Шиллера, и Гете, и Гюго, и Байрона, и наших всех классиков, начиная с Жуковского и Пушкина. Из иностранных поэтов он боле всех любил Байрона, и особенно «Тьму», которую иногда перечитывал, а из русских – Майкова и Тютчева. Вероятно, эти два спокойные созерцательные поэта отвечали часто его настроению. У Майкова он более всего любил и перечитывал иногда «Три смерти», а у Тютчева любимым его стихотворением было Silentium, которое он знал даже наизусть и к случаю иногда недурно декламировал. Вот оно:

SILENTIUM

Молчи, скрывайся и таиИ чувства и мечты свои!Пускай в душевной глубине

И всходят и зайдут оне,Как звезды ясные в ночи;Любуйся ими и молчи!

* * *

Как сердцу высказать себя?Другому как понять тебя?Поймет ли он, чем ты живешь?Мысль изреченная есть ложь.

Взрывая, возмутишь ключи:Питайся ими и молчи!

* * *

Лишь жить в самом себе умей:Есть целый мир в душе твоейТаинственно волшебных дум;Их заглушит наружный шум,

Дневные ослепят лучи:Внимай их пенью и молчи!

Ф. Тютчев

Иногда Дмитрий Иванович раскладывал пасьянс, пока ему читали вслух. Он всегда сердился, если ему указывали, куда лучше положить карту, он во всем любил самостоятельность.

Отдохнув после обеда, он опять садился заниматься, и работал до глубокой ночи.

Иногда по вечерам Дмитрий Иванович любил с приходившими к нему партнерами поиграть в шахматы. Он играл очень хорошо, но проигрывать не любил, и очень редко получал мат. Он играл обдуманно и весь уходя в игру. Моя мать Екатерина Ивановна Капустина любила рассказывать, что, когда она была уже замужем и жила в Омске, мать их приезжала к ним погостить с шестилетним тогда Дмитрием Ивановичем. Занимая ребенка, Екатерина Ивановна играла с ним иногда в модную тогда игру в карты «тинтере» или «палки», где главную роль играл счет, и маленький будущей ученый всегда обыгрывал свою замужнюю сестру.

Часов в 9 вечера Дмитрий Иванович пил чай в кабинете у себя из своей большой чашки, как всегда, очень крепкий, с куском булки с маслом или поджаренными лепешками из геркулеса, или из ячневой, или рисовой крупы. Лепешечки эти ставились ему в кабинет на столе на тарелке под стеклянным колпаком. А на ночь, в постели, Дмитрий Иванович опять выпивал кружку теплого молока. И так шла его труженическая жизнь изо дня в день, из года в год.

Когда Дмитрий Иванович еще читал лекции в университете, то выбирал для них всегда утренние часы, чтобы осталось больше времени для его научных работ. Только в последние годы он стал читать лекции среди дня и позднее.

Из дома Дмитрий Иванович выезжал изредка только по делу. В гости он не ездил почти никогда. Прежде бывал только на ежегодных обедах Передвижников и на университетских обедах 8 февраля.

В театры он ездил очень редко. Помню, что ездил смотреть Сальвини и Стрепетову и слушать Тангейзера. Был он также на «Евгении Онегине» и на «Игоре» Бородина, главным образом потому, что автор «Игоря» был друг его юности. Поехал он раз слушать Зембрих, но убежал после первого акта.

Он не любил частых выездов в театры, потому что считал рассеяние помехой в работе. Он находил, что привычка часто ездить по театрам мешает сосредоточиться, приучает искать развлечения извне и заставляет наполнять жизнь «пустяками и глупостями», Мне часто доставалось в моей молодости за театр.

– Опять в театр!.. Сердито ворчал он. Глупости это, матушка. Пустяками занимаешься…

На выставках картин Дмитрий Иванович наоборот очень любил бывать и посещал почти все.

Он любил картины и изобразительное искусство, понимал живопись и ценил ее.

Чтобы показать, как Дмитрий Иванович серьезно и глубоко относился к живописи и к изобразительному искусству, я приведу здесь заметку его о пейзаже по поводу картины А. Куинджи Днепровская ночь, напечатанную в газете «Голос» 13 ноября 1880 г. в № 314:

Перед картиною А.И. Куинджи