Сиделка

— Думаешь? — усмехнулся Горн. — Ты плохо знакома с графиней. Она не только не уедет, она решит, что этот дом снова принадлежит ей, и пустится во все тяжкие — бесконечные приемы, вечеринки, знакомства с нужными людьми, сводничество и сплетни. Нет, я не могу этого допустить.

— И какой вы видите выход?

— А почему я должен об этом думать? Каллеман графиню пригласил, вот пускай и решает, как ее выставить. А я понаблюдаю за всем со стороны.

Горн мстительно улыбнулся и закинул руки за голову. Я задержалась взглядом на мощных бугрящихся мышцах, на сильном, накачанном теле. Хорош… Яркий образчик мужской красоты. Даже болезнь его не испортила.

— И чем она вас так обидела?

— Обидела? — недоуменно переспросил граф. — Нет, дело не в обиде.

— А в чем?

— А я должен перед тобой отчитываться?

— Я думала, мы просто беседуем.

Я пожала плечами, хоть и знала, что Горн этого не увидит.

— Зря ты так думала, — насмешливо ответил граф.

Он замолчал и отвернулся к стене. Я тоже молчала.

Почему-то слова пациента меня обидели. «А ты как хотела? — поднял голову внутренний голос. Этот несносный собеседник обожал говорить мне гадости. — Думала, сиятельство с тобой как с равной разговаривает? Нет, Кейт. Даже не мечтай. Маги никогда не будут считать тебя достойной».

Ну и плевать. Я давно привыкла не обращать внимания на чье-либо мнение обо мне и не пыталась соответствовать чужим ожиданиям. Это было моим третьим незыблемым жизненным правилом.

Усмехнувшись, потерла лоб.

Когда я оказалась в Бреголе — без документов, без денег, без памяти, в длинном осеннем пальто и тонких ботинках, и Папаша Дюк приютил меня в «Серой утке», мне пришлось собирать себя заново. Вот тогда и появились на свет «незыблемые правила». Я сама придумала их и держалась за эти постулаты, как за якорь. Они заменяли мне всю историю моей прошлой жизни, позволяли освоиться в новой реальности, помогали не чувствовать себя беспомощной. Давали уверенность и стабильность.

Незаметно хмыкнув, подвела итог. Сейчас, по прошествии времени, можно было смело сказать, что я справилась. Не сдалась унынию и отчаянию. Не опустилась. Не погибла. Вцепилась зубами в подвернувшийся шанс и выжила.

В тишине комнаты громко тикали часы. Из приоткрытого окна доносился далекий шум улицы. В каминной трубе еле слышно завывал ветер. Наверное, ночью похолодает. Когда в Дартштейн приходит северный ветер, стоит ждать холодов.

— Тебе не надоело целыми днями торчать в этой комнате? — неожиданно нарушил молчание Горн. Он сел на постели, и я поторопилась поправить ему подушки.

— А у меня есть выбор?

Я заметила, что на иронию граф отвечает охотнее, чем на обычные вежливые вопросы.

— Понятно, — хмыкнул он. — Можешь выйти в город. До вечера ты мне не понадобишься.

— И вы справитесь без меня?

— Разумеется.

— Уверены?

Вместо ответа Горн небрежно махнул рукой, словно прогоняя надоедливую муху.

М-да. Не так уж вы с матушкой и не похожи, милорд!

— Вам что-нибудь принести?

— Нет, — слегка высокомерно ответил мой своенравный пациент. — Иди уже. Ты мне надоела.

Его лоб прорезала глубокая продольная морщина.

А уж вы-то как мне надоели, ваше сиятельство! В печенках, можно сказать, сидите!

Разумеется, вслух я этого не сказала.

— Что ж, приятного отдыха, милорд.

В моем голосе, помимо воли, прозвучал вызов.

— И тебе, Кэтрин, — не остался в долгу граф.

* * *

Усмехнувшись, я вышла из комнаты и направилась к лестнице, но тут мое внимание привлек какой-то глухой звук. То ли дверь хлопнула, то ли что-то упало. Быстро оглядевшись по сторонам, я успела заметить мелькнувшую у дальнего конца коридора тень.

— Эй!

Я не смогла толком разглядеть, кто это был, и торопливо припустила к последней двери, за которой и исчез неизвестный.

Дернув ручку, потянула ее и заглянула в комнату.

— Хельд?

Я удивленно уставилась на застывшего рядом с окном слугу. Его крупная фигура смотрелась удивительно неуместно в нежно-розовой девичьей спальне. Тот же слон в той же посудной лавке, только в другом обличье.

Я окинула просторные покои быстрым взглядом. Узкая кровать под затканным цветами балдахином, светлый ковер на полу, изящный туалетный столик, мягкие акварели на стенах. Видимо, когда-то давно тут жил кто-то из хозяйских дочерей.

— Что ты здесь делаешь? — посмотрела я на слугу.

— Так, это, — заикаясь, промямлил тот. — Починял вот…

Его серые глаза растерянно моргнули, толстые губы растянулись в неуверенной улыбке.

— Что починял?

— Так, это, — Хельд замялся и обвел комнату беспомощным взглядом. — Карниз, вот, — он дернул темно-розовую бархатную штору и облегченно выдохнул, обрадовавшись, что нашел подходящий ответ.

— Да?

Я скептически посмотрела на парня. Особым умом он не отличался, и на изощренные хитрости был неспособен.

— Ага. Тера Дюваль сказала проверить. Вроде как тут крепления расшатались.

— Вот как? И что, проверил?

— Ага. Починил.