Сидящее в нас. Книга вторая

– Достопочтенный Виргид, я надеюсь, Торсел никуда не пропадёт из крепости? – опять же нарочито насмешливо осведомилась княжна, не собирается ли воевода упустить их общую добычу.

– Деться-то не денется, – сощурился воевода, укрыв от молодой нахалки, что написано в его глазах. – И порукой тому моя честь. А вот тебе-то есть что предъявить? Или это так, пустячок, девичьи придумки?

– Есть, – многообещающе протянула княжна. – И в том порукой моя честь. Если не предъявлю, можете меня зарезать на месте. А невинно оболганному Торселу отдать в жёны одну из моих сестёр.

Мужики в доспехах, что уже обступили княжну с её супротивником, захмыкали: отменная хохма! Наследницу, значит, на месте зарезать, а её сестрицу отдать Торселу-живоглоту. И тем самым сделать его князем, вопреки традиции и воли короля-демона. Который, как известно, любит полакомиться чёрными душами. А уж черней души поганца Торсела во всём Ринноне не найти.

Управитель давно бы слинял, да кто ж его отпустит, когда на горизонте замаячила счастливая возможность порыться в его закромах. Теперь они его живым не выпустят – мстительно позлорадствовала Ринда. И поздравила себя с тем, что первое замысленное в затворничестве дело на мази. Слишком долго она ждала этого дня.

Всю дорогу её здорово тревожило, что Торсела может не оказаться в крепости. Или Виргида – на остальных поместников особо не рассчитывала. А этакое дело, как расправа над управителем, возможно провернуть лишь вот так, с наскока. Стоит ему покинуть крепость, и лови его потом по всему материку. Сколько у него по всяким дремучим углам нычек, никто достоверно не скажет. Долго может бегать ублюдок – зловеще ухмыльнулась Ринда в рожу ненавидяще вытаращившемуся на неё Торселу.

Ты даже не ворохнёшься в мою сторону – неприкрыто издевались её глаза, подначивая приговорённого ею врага. Ибо казнь за воровство не позволит остальным поместникам добраться до твоих земель – растащат золотишко вора и только. Зато нападение на княжну-наследницу – это уже измена. Тогда вечно алчущие добычи поместные владыки-воины растащат и земли.

– Ты плохо выглядишь, – с издёвкой озаботилась Ринда, больше не глядя на пышущего злобой врага. – Не заболел часом? Тебе бы к лекарю. Виргид, не окажешь мне честь? – протянула воеводе руку вернувшаяся из долгого затвора в скиту змеища княжеского рода.

Воевода чинно протянул свою. Сграбастал её тонкокостную ручку мозолистой лапой и повёл в отчий дом, где по благополучно выросшей гадюке вовсе не соскучились.

Рука об руку с воеводой Ринда проплыла обширную прихожую горницу, где обычно дожидались приёма у князя все, кого допускали в его княжий терем. Затем и гостевую горницу для ближников, что вечно крутились тут в ожидании приказов и всего прочего, что касалось службы. Полутёмной узкой лестницей поднялись на второй жилой уровень с покоями князя и его приспешников. Затем ещё выше на третий бабский уровень, как его пренебрежительно обзывали в народе.

За княжной следовала её ручная зверушка, как мигом окрестили Аки теремные холопы. Один даже осмелился вякнуть вслух – в придурка тотчас полетела одна из подставок для писцов, на которых те в прихожей горнице карябали княжьи распоряжения. Штука хоть и одноногая липовая – не особо тяжёлая – однако крепкой на руку наследнице пришлось поднатужиться. Холоп никак не ожидал скорой кары, оттого и огрёб награду поперёк спины – только и успел, что отвернуться да прикрыть руками дурную головушку.

За Аки вверх по лестнице поднималась задумчиво притихшая Дарна. Спорить с любимицей княжны за очерёдность в восхождении воительница не стала. Но явно о чём-то взасос призадумалась. Глазу любого непосвящённого в её жизнь Аки казалась бестолковой иноземкой. Но Дарна каким-то своим особым бабьим чутьём опознала в ней опасного соперника. Ринда отметила это, но думы её прочно увязли в ином, более важном.

Многие века в Лонтферде – как и в прочих северных землях – главенствовал закон: если ты не воин, права на землю не имеешь. Ибо на той земле живут мирные землепашцы, что кормят тебя, покуда ты способен защищать их с мечом в руке от чужих мечей. Крестьянам нет дела: способен ты защитить или не способен – вынь да положь. Окажешься слабаком, так за что тебя кормить? В окрестных землях полно охотников за дармовщиной. И что? Кормить этих оглоедов за здорово живёшь? Дураков нет. Лучше уж найти другого защитника, а слабака гнать всем миром.

Так что все поместные владельцы были не просто воины, а лучшие среди прочих – неспешно текли мысли Ринды по пути к светёлке. И сыновей растили воинами, ибо земля в любой момент могла отойти более удачливому защитнику. А все свои дела поместники решали на воинских сходах. Куда, кстати сказать, бабам ходу не было – даже воительницам, как бы те не кипятились.