Сидящее в нас. Книга вторая

А заодно и пощипали кое-кого из соседей соседей Лонтферда – с ближайшими пока замирились до лучших боевых времён. Северный материк – в отличие от южного – столь огромен и бескраен, что землями всё ещё гораздо богаче, нежели землепашцами.

Риносцы вовсе не огорчились беспечностью будущего князя: сами такие, та чего ж пенять на молодца? Пускай напоследок разгуляется, раззадорится. Выпустит пар, дабы после крышка не прыгала, а потом уже и впряжётся.

А эта Гулда пусть катится к своему папаше князю в Гуннон-Южный берег. Отвалить ей золотишка поболе, дабы не кочевряжилась, и проследить, чтобы вдовица забыла дорожку назад. Неча ей тут соблазны для князя Гуфрена Лукавого плодить. Отец княгини столь славен загребущими ручками, что непременно нарвётся на кровавый отлуп Риннона. А король Эгуаран подобной веселухи шибко не одобряет. Такой разгон устроит, что год будешь хвататься правой рученькой за меч, а левой за рваную задницу. Это если твой властитель Рааньяр вообще тобой не пообедает. А твоими дружинниками не подкормит своих приятелей демонов.

Так что Гулде придётся ой, как нелегко – размышляла Ринда, покачиваясь в седле. В родную крепость она возжелала въехать верхом, как и подобает наследнице воинственного рода. Жаль, конечно, что женщинам запрещено становиться самовластными княгинями. Ох, как жаль! Она бы точно смогла. Дружину в бой, конечно, не поведёт – смешно и надеяться. Хотя…

Встречаются иной раз среди северных богатырей и богатырши: редко, но метко. Такие стервы, что мужики лишь диву даются, насколько кровожадной может быть баба, если той дать волю и меч. Однако заслуги воительниц прошлых и нынешних времён – всем скопом – так и не поменяли ничего в деле владычества над землями. Будь то владычество наследственным – как на южном материке или в некоторых мелких королевствах северного – глядишь, и женщины дорвались бы до власти. А поскольку князья суть люди выборные, мужики никогда не поставят над собой женщину, будь у неё хоть десять возов заслуг.

Неужели с этим ничего не поделать – так и этак прикидывала Ринда. Сколько она перечла древних свитков да новых книг – на целое войско малограмотного мужичья хватит. А то и нечитанным останется. Однако нигде ни единой мыслишки, что могла бы навести её на исполнимый план, как стать самовластной княгиней. За неисполнимый она хвататься не станет – не дура.

Но и за Кеннена Свирепого из Дикого леса не пойдёт, хоть режь её. Свирепый, конечно, воин знатный. И полководец, говорят, не из последних. Но мириться ради этого с такой свиньёй Ринда не станет. Всему Лонтферду известно, как он груб с женщинами. Даже с полюбовницами.

В конце концов, на Ринноне свет клином не сошёлся – сложилось у Ринды в голове непростое решение. Сбежит, и пускай они тут сами кипят в своём котле – она им не пескарь безмозглый. Может, не попади ей в руки книга о нравах южан, и смирилась бы с участью родовитой пленницы собственного мужа. Но, прочитав о вольготной жизни женщин южного материка, Ринда прониклась. И такое в ней взыграло свободолюбие, что искры из глаз.

Свои мужики, конечно, баб всячески оберегают. За битьё жены или дурное содержание семейства можно и под топор попасть. Или на обед к демону. Однако и прав северным женщинам отвесили сплошные крохи. С рождения ты в полной власти отца, с замужества – супруга. Он тебя и накормит, и оденет, и в обиду не даст. Но, поди попробуй свою волю проявить: не успеешь рот открыть, как тебе туда кляп сунут.

Настоятельница скита объяснила, откуда пошли такие жёсткие нравы. Дескать, у них на севере жизнь куда трудней, чем на юге. И мужики вечно прилагали уйму сил для защиты баб. А чтобы легче защищать, лишили их права отходить от себя хотя бы на шаг: и ногами, и в помыслах. Прилежные деспоты – скривилась Ринда, разглядывая приближающиеся ворота княжьей крепости. Радетельные властолюбцы.

Ну, ничего – мстительно сощурилась она, подгоняя коня – со мной это не пройдёт. Мне это ваше княжение под рукой каменноголового невежи и хама ничем не улыбается. Сбегу – окончательно решилась она перевернуть свою судьбу с заду на перёд. Но сначала попробую договориться с наместником. Тот, говорят, недавно овдовел. Старик, конечно, но и за него она пойдёт с бόльшим удовольствием.

А что – поразилась Ринда, как прежде не приходило в голову столь простое и плодотворное решение. Старик вскоре умрёт, ей выделят вдовью долю: скупую, однако совершенно самостоятельную. И никто никогда уже не принудит её к жизни в мужнином загоне. Если, конечно, она сама не соизволит.

Приободрённая нечаянной блестящей находкой, Ринда пустила коня в галоп. И вскоре подняла его на дыбы в распахнутых по случаю её возвращения воротах. Прямиком перед знакомым с детства лицом. Только повзрослевшим. Но излучающим прежнюю незабытую приязнь к подружке детских игр.

– Дарна! – кивнула наследница Риннона-Синие горы.