Сидящее в нас. Книга вторая

– Как может радоваться? – Лис задумчиво поднял глаза к потолку, выпил и принялся перечислять: – Ну, для начала он сам пил месяц и поил друзей. За это время те притащили к дому громадный валун.

– Памятный камень, – догадалась Таюли.

– Он. Во всяком случае, валун должен был им стать. Сразу же после появления имени бабки с любой из его сторон. Надпись появилась где-то… через неделю после этого титанического подвига. А всю следующую неделю весь наш городок таскался к нему вдосталь поржать.

– Что твой дед выбил на камне? – заёрзала от нетерпения Таюли.

– Часть имени почившей жены. На вторую его не хватило.

– Как звали бабушку?

– Идиорият.

Таюли прыснула. Но одёрнула себя и прикрыла ухмыляющийся ротик рукой – всё ж над покойницей как-то неприлично насмехаться:

– А что было дальше?

– А дальше, – почти пропел Лис и замахнул в себя третью чарку: – Дед пару недель обмывал такую дивно удачную идею. И уверял, что так и было задумано, когда он ещё мог задумывать. А ещё через неделю ему дважды поджигали дом и трижды набили морду. И всё из-за таких роскошных поминок.

– Кто поджигал?

– Родичи бабушки с другого конца острова. Сама понимаешь: такая обида. Первая за всю историю наших поселений женщина, что стала гарпунёром и лупила своего мужа. Ею гордились, а тут такое бесстыдство: выбитое на её памятном камне Идио и всё.

– Били за это же?

– Нет, били его торговцы: он месяц спаивал команды их кораблей.

– Начали с пьянства одной женщины, а закончили поголовной пьянкой мужчин, – притворно вздохнула Таюли. – Кстати, а что стало с камнем?

– Стоит на заднем дворе. Не могу же я позорить память родного деда. Там кто-то тайком довыбил букву т. Так что налицо небывалый на острове случай: человек сам притащил свой посмертный памятный камень. И лично выбил на нём памятку о том, что он идиот. После этого дед и умер. Как раз перед окончанием поминок по бабушке. А если точней, то практически за пару минут до завершения поминок. Потому, что тут же начались поминки по нему. Но, мой отец почти не пил. И второй праздник ограничился традиционной парой дней.

Лис преподносил казусы из жизни своего семейства с юмором, но вовсе не юродствовал. Напротив, за этой лёгкой насмешкой таилась какая-то детская неизжитая по сию пору боль, которой, впрочем, он не касался и краешком.

Таюли отчего-то казалось, будто человек, проносящий сквозь всю свою жизнь такую боль, непременно достоин доверия. И ты не просто можешь открыться перед ним, но и найдёшь пусть не понимание, так хотя бы добрый совет.

Как они перескочили на её персону, она толком не заметила. Но вскоре выкладывала Ашбеку историю своей жизни. Чуть ли не с первого осознанного ею дня. Он умел слушать. Но не это подкупало, не давая закрыть рот. В этот раз Таюли разглядела его внимательней и открыла, что он гораздо старше, чем показался в первую встречу.

Вот, скажем, отец к моменту смерти был вовсе не стар – он и женился-то почти мальчишкой. Однако обретённая им тучность и ранняя седина старили его немилосердно. Лис же, сохранив к своим годам поджарое гибкое тело и лёгкость движений, выглядел значительно моложе самого себя. И, тем не менее, что-то внутреннее, ещё не изжитое юношеское в Таюли рождало то самое надёжное ощущение старшего мужчины, годящегося тебе в отцы.

Глава 12

Лис молча – лишь иногда прикладываясь к чарке – дослушал её историю до того момента, когда Таюли выдохлась и не нашлась, что добавить. Ожидаемых слов утешения не последовало – он проигнорировал их, убедившись, что этой девушке нужна помощь, а не участие. Не сразу и задал свой первый вопрос:

– Так что является твоей проблемой?

– Да у меня их целый букет, – поморщилась Таюли, быстренько пересчитав в уме те, что прямо-таки лезли наперёд всех.

– Я тебе открою страшную тайну, – потешно выпучил глаза Лис. – Среди женщин нет таких, у кого была бы всего лишь одна проблема. Это просто невозможно. Да, бывает, когда очень большая беда вдруг затмит всё остальное. Но никакая беда не уничтожит, а просто потеснит на время остальные проблемки. И едва она исчезнет или пойдёт на спад, как бедные изгнанники тотчас вернутся на своё место. И примутся за старое: грызть потихоньку свою бедную хозяйку да бороться за первенство в её жизни.

– Ты намекаешь…

– Думаю, ты ещё не поняла суть своей главной проблемы. Просто бегаешь от неё по кустам в поисках норки. И надеешься, что спрятавшись в ней, заморочишь проблеме голову. Что, не найдя тебя, она пойдёт искать себе новую, более доступную жертву. Излюбленный способ решать проблемы у дураков и лентяев. Но для умного человека сей способ не подходит. Умный по самой своей сути не умеет закрывать глаза на существующее. И не в состоянии долго пребывать в выдуманном мире. Ибо для этого в придуманный мир нужно верить всей душой. А умному человеку просто невозможно в него поверить.

– Ну, допустим, ты меня изругал и ткнул носом в собственную глупость. А то и трусость, – к собственному удивлению ничуть не обиделась Таюли, раздираемая предвкушением достижения её цели. – А какая у меня главная проблема?

– А ты кто?

– В смысле?