Сидящее в нас. Книга вторая

В небольшом хлипком домишке она осторожно уложила бесчувственную девчушку на узкую кровать с аккуратно заштопанным тюфяком. Собралась, было, вернуться к охоте, как в дом вошла молодая женщин с невесёлым изможденным лицом. При виде дочери и незнакомой девушки хозяйка дома остановилась, как вкопанная, но крика не подняла. Потому что не испугалась, а очень сильно удивилась.

Девочка должна быть на работе у этого мерзавца – поняла Таюли, кивнув женщине. Шагнула к ней, открыла, было, рот и… та сползла по косяку на пол. Правда, сознания – очень кстати – не потеряла. Зато таращилась на гостью так, словно у той восемь рук, а вместо носа шикарный хобот. Ещё бы ей не таращиться – озлилась на ледяного демона Трёхликая. Есть чему дивиться, когда перед тобой в белом огне чуть не по пояс со змеёй на макушке стоит неведомо что.

Таюли мысленно поблагодарила ДЭГ: непередаваемо своевременное явление себя народу. Прямо-таки неописуемое. Потом подумала и вытащила из кармана куртки кошель, набитый серебром – а почему бы и нет? Она-то уж точно не обеднеет, а этой женщине деньги нужней. Трёхликая присела на корточки и положила кошель ей на колени:

– Ты знаешь, кто я?

– Демон, – чуть заметно зашевелились побелевшие губы.

– Ты знаешь, почему я здесь? – не стала отнекиваться Таюли, дабы не тратить попусту время.

– Моя дочь?

– Хозяин дома, где она была, пытался её изнасиловать. Я наказала его. Но, не думаю, что тебе стоит об этом рассказывать.

– Мне никто не поверит, – пробормотала женщина, опустив глаза на кошель.

– Это тебе, – пояснила Таюли и…

На глазах так и не пришедшей в себя женщины легендарного демона бесцеремонно выволокли наружу. И потащили дальше охотиться, ибо совесть нужно иметь, а голодный ДЭГ вовсе не обязан заниматься ещё кем-то кроме себя.

По сторонам Таюли не смотрела: в этом обычном далёком от столицы городке любоваться нечем. Хотя здешние люди не казались ей такими уж обычными: было в них что-то скованное, загнанное в какие-то узкие, но весьма жёсткие рамки. Разбираться с этим желания не было, а сближаться с ними тем более. В этаких поверхностных ленивых раздумьях она прямо-таки неслась по улице всполошённой курицей с горящей паклей под хвостом. ДЭГ тащил её вперёд, обуреваемый отнюдь не чувствами Трёхликой, а своим не терпящим отлагательств голодом.

Наконец, Таюли вошла в какой-то дом, не успев его даже разглядеть снаружи. Белая змейка протащила её сквозь комнаты нижнего этажа, где на счастье никого не оказалось. Затем вытолкнула во внутренний двор, где чинили расправу над молодой женщиной, привязав ту меж двух столбов, поддерживающих крышу навеса. Суд – исходя из мстительных высказываний – чинил муж: худощавый сутулый пожилой мужчина в куртке с серебряными нашивками. И в шикарных по местным меркам сапогах.

Он хлестал плёткой по оголённой спине жены, расписывая, что сотворит с её хахалем, который далеко не убежит. Рядом с хозяином, привалившись плечом к одному из столбов, ухмылялся здоровенный лоб в грязной рубахе. И с лихорадочной дурью в остекленевших глазах. Он беспрестанно жевал, и Таюли догадывалась, какую именно травку.

Женщина к её приходу уже лишилась чувств, вися на вывернутых руках. Картина была омерзительной, но Таюли не стала бы торопиться с выводами: не всё является тем, чем выглядит. И прежде, чем кого-то в чём-то обвинить, нужно хотя бы…

– Тварища ты сраная, – припомнила Трёхликая один из перлов в коллекции ругательств, подобранных Челией в её скитаниях.

Змейка… Верней, удав распустил ледяные кольца, и скукожившийся мститель рухнул на пыльную утоптанную землю – плётки он так и не выпустил. Амбал пялился на него с видом младенца, которому под нос подсунули книжку по лекарскому мастерству.

Таюли склонилась над женщиной, пытаясь нащупать на её шее жилку – не желала наблюдать за продолжением расправы. Она вытащила засапожник и перерезала верёвки – ДЭГ подсуетился и, отшвырнув доеденного амбала, удерживал женщину на весу. Её уложили на традиционную тахту в гостиной и ушли – охотников в этом доме более ничего не интересовало. ДЭГ был сыт.

А океан требовал немедленного возвращения к тому, с кем Таюли связало какое-то там дурацкое предназначение. Океан врывался в её голову волной нетерпения, уносившего прочь грустную мысль о том, что волей сидящих в ней демонов она узнает гораздо больше паршивых людей, чем хороших. Хороших придётся искать самой, а это нелегко. К негодяям же её приведут голодные ЗУ или ДЭГ, отыскивая их повсеместно и безошибочно.

Дэгран лежал на спине в полосе прибоя, и волны кокетливо перекатывались через родственничка, пытаясь принарядить его в белое кружево пены. Она ещё не дошла до него, как Раан поднял голову. Засверкал навстречу ледком неудовольствия под нечеловечески неподвижными бровями и несминаемым морщинами лбом.

– Всё это напоминает дурной сон, – поведала Таюли, присаживаясь в нескольких шагах от него на сухой песок. – Ты что, застрял тут на всю мою оставшуюся жизнь?