Сидящее в нас. Книга вторая

– Ты ещё влюбись в меня, – поморщилась она.

– Кто знает, – задумчиво пробормотал Кеннер. – Кто знает.

– Хватит! – аж перекосило далёкую от трепетных чувств невесту. – Я устала. Отойди от коня. Я последую за тобой, но твои люди не должны приближаться ко мне ближе, чем на десять шагов.

– Думаешь, тебе хватит зарезаться без помех? – нарочито заботливо уточнил Кеннер.

Хмыкнул и потопал к своему коню, так и не отдав распоряжений насчёт наглых требований пленницы. Но знак, видимо, подал: воины, окружившие княжну с её зверушкой, держались в небольшом удалении. Зато уж и подпёрли ретивых девиц со всех сторон: вскачь не сорвёшься.

– Побежим? – первым делом спросила Аки, оказавшись за спиной подруги.

– Непременно. Не пойму, чего Кеннер добивается, но жениться намерен твёрдо. Его намёкам, что мне после этого не поздоровится, можно верить. И на себе это испытать не рвусь. Чучелка, нам бы хоть засть золота из торбы вытащить, да на себе пристроить. Потихоньку от чужих глаз. Получится?

– Со всех сторлон пялятся, – проворчала та. – Прлиметят.

– Подгадать бы подходящий момент, – досадливо пробормотала Ринда, стараясь не коситься на сторожей, дабы не насторожить тех понапрасну.

Но до самого города подгадать тот распроклятый момент так и не удалось: с них не спускали глаз.

Борня, как и ожидалось, была скорей не городом, а одной большой крепостью, за стенами которой селиться не разрешали. При виде возглавлявшего малую дружину Кеннера из Кенна-Дикого леса стража у ворот перекосилась рожами, но вытянулась в струнку. Сборщик въездной пошлины даже не пытался соваться к этому упырю: прозвище Свирепый зазря не раздают.

На узкой вихляющей меж каменными домами улочке сторожей поневоле прилепило к пленницам. Но ожидаемого понимания неизбежности такого дела мужики у Ринды не нашли. А тут ещё между едущим впереди Кеннером с парой приспешников и остальными образовался затор. Из распахнутых ворот богатого с виду дома выкатился возок, отделанный резной костью и бронзовыми узорными уголками. Четвёрка лошадей по-хозяйски привычно выворачивала на улочку, но при виде недовольно отпрянувших коней с верховыми, вдруг заартачилась. Подалась, было, назад, тут же прянула вперёд, напирая на чужаков и оглашая городок злобным ржанием.

Люди в сторонке не остались: разорались на облучке кучер с помощником, выскочили со двора несколько воинов и полезли разбираться с недоумками, перегородившими дорогу. Из возка голосил властный мужской голос, которому вторил визгливый бабий. Краем глаза Ринда заметила руки чучелки, которые та запустила в её торбу, притороченную к седлу. Пошерудив там, Аки выудила туго набитый кожаный мешочек с золотом и украшениями, сунула под руку. Переметнулась на другой бок: вытащить из своей торбы заветные сабельки.

Кеннер, обернувшись, что-то кричал своим, но его слова тонули в общем гвалте. Ринда понукнула коня к возку – как раз со стороны ворот. Мимо проскочили трое стражей хозяина подворья. Ринда обернулась: на тронувшихся за ней воинов вошедшие в раж стражи налетели и принялись хвататься за удила. Грудью налегали на коней, пугая тех ещё больше. Завертелось – успела облегчённо подумать она, когда Аки чирикнула:

– Прлыгай!

Они соскочили на землю и бросились прямиком на гостеприимно распахнутое подворье. Заскочили, огляделись – захлебнувшиеся лаем собаки, слава Создателю, привязаны – и кинулись в обход дома. К калитке в дощатом заборе, за которой задний двор. Обалдев от такого произвола, их даже поначалу не бросились ловить, хотя перед домом околачивалось с десяток народа. Снеся по пути какого-то парнишку, две оборзевшие чужачки прорвались через калитку, захлопнули её и заложили засов.

 Обернувшись, обнаружили двух спешащих на перехват мужиков. Аки оскалилась и стряхнула с сабель хранящую их тряпку. Мужики резко затормозили, хлопая глазами и размышляя, чего ж теперь-то? Холопы – они и есть холопы. Не обращая на них внимания, беглянки рванули вглубь двора к деревянным постройкам, возле которых чего только не навалено. Вскочить на полупустой воз с дровами, с него перелезть на груду уложенных у стены тёсаных брёвен, с них перебраться на крышу – должно получиться.

Не вышло. Оказавшись на дровяном возу, Ринда обернулась и увидала, как в отворённую холопами калитку врывается Кеннер. Дивное дело: он вовсе не бесился от злобы – он ухмылялся, несясь к ней с пустыми руками. Даже меча не обнажил – невесть отчего подумалось ей, когда вслед за Аки принялась карабкаться на брёвна.

Ринде показалось, что ей оторвали ногу, когда настигший её женишок, поймал-таки невестушку: цапнул за лодыжку и рванул к себе. Всё, что она успела, так это швырнуть Аки свою казну. Та ловко поймала тугой увесистый мешочек и оседлала каменную ограду. Воины взялись, было, штурмовать брёвна, но Кеннер их осадил: без такого довеска, как неповоротливая княжна, священного воина храма богини Буа ещё поди поймай. Миг, и Аки будто ветром с ограды сдуло.

– Что б ты… сдох…, – задыхаясь, пробормотала Ринда, когда её припечатали к распроклятой груде брёвен.