Сидней Рейли: Жизнь и приключения английского шпиона из Одессы

Ну а что же Савинков? После ареста итальянской полицией ГПУ предлагало потребовать его выдачи. Соответствующие предложения были направлены заместителю наркома по иностранным делам Льву Карахану. Но обратиться к итальянцам с таким демаршем просто не успели. На этот раз Савинкова спас Муссолини, благодаря вмешательству которого Бориса Викторовича постарались побыстрее спровадить из Италии во Францию.

Когда Савинкова в 1924 году чекисты на допросах спрашивали о том, «подготовлялось ли Вами покушение на Рыкова и Раковского?», он отвечал: «Нет. Болтовня». А на просьбу рассказать о «берлинском покушении» ответил: «Покушения не было. Были попытки по подготовлению его в 22 г. Дело ограничилось наблюдением за советской миссией и за вокзалами. Это “покушение” (в сущности, единственное, в котором я участвовал) убедило меня в невозможности терактов из-за разложения эмиграции».

Что-то, значит, все-таки действительно было.

«Я уже больше не бываю в конторе»

Любопытный момент: судя по сохранившимся в ГА РФ письмам Сиднея Рейли Борису Савинкову, наиболее интенсивная переписка начиналась между ними в 1922 году. Она продолжалась без перерыва два с половиной года, причем писали они друг другу чуть ли не каждую неделю, а то и чаще. Не всегда, конечно, но в основном. А вот весной 1922 года писем Рейли Савинкову почему-то нет. Почему? Может быть, потому, что в феврале, марте и апреле они встречались? Например, в Берлине или Генуе? В самом деле, зачем же тогда писать ему?

Первое письмо в 1922 году Рейли отправляет Савинкову лишь в Париж — к тому времени Бориса Викторовича уже выслали из Италии. Начинается оно как-то туманно и даже загадочно.

«Мой дорогой друг, — писал Рейли. — Наконец, чувствую себя в состоянии писать Вам. Все эти две недели я находился в таком состоянии нервного напряжения и сосредоточенности, что хватало сил только на телеграммы. Вы, вероятно, не раз испытывали такое состояние и поэтому поймете меня.

Итак, я проиграл большую партию. Комбинация против меня оказалась слишком могущественной. Не стоит описывать, как это случилось — это потребовало бы многих листов, при свидании расскажу Вам устно.

Верьте только, что с моей стороны не было сделано ни одной ошибки и что я дал максимальное усилие. Лучшее доказательство, что я сумел затянуть дело на большее, чем две недели…

Нечего Вам объяснять, что для меня означает это поражение. Я об этом говорить не могу. Что дальше? Не представляю себе очень ясно…»

О чем же идет речь в этом письме? Можно предположить, что о какой-то неудачной коммерческой операции Рейли. Тем более что дальше он как раз рассказывает о своем тяжелом финансовом положении, перспективах табачного бизнеса в Польше и т. д. Но не исключено, что Рейли так иносказательно сообщал Савинкову о другом — своих неприятностях на службе, которые были в том числе связаны и с неудавшейся операцией в Берлине и Генуе.

Если Рейли действительно готовил покушение на Чичерина, то в каком качестве? Как сотрудник британской Секретной службы и по приказу ее руководства или же по собственной инициативе? Это далеко не праздный вопрос. Дело в том, что в начале 1922 года он оставил службу и вышел в отставку. 23 января 1922 года в письме одному из своих недавних сослуживцев он уже отмечал: «Я уже больше не бываю в конторе. [Майор Десмонд] Мортон, возможно, говорил Вам, что в моих интересах лучше там не появляться какое-то время».

То, что Рейли в начале 1922 года уже не числился в штате СИС, видно и из датированного 1 февраля ответа сэра Камминга на запрос разведцентра британской Секретной службы в Вене. Речь в нем идет о Рейли, и весьма примечательна характеристика, которую дает в этом письме шеф разведки своему недавнему агенту: «В ответ на ваш запрос о Рейли, я телеграфировал вам вчера, что ему не следует более давать никакую информацию за исключением той, которую мы сочтем нужной ему сообщить.

Признаться, я склонен разделять ваше мнение и полагаю, что он знает слишком много о нашей организации. Несмотря на то, что он работает на нас неофициально, он знает так много, что, полагаю, нам не стоить портить с ним отношения или давать понять, что к нему стали относиться по-другому.

Он работал на нас во время войны в России и, несомненно, оказал нам ценные услуги. После заключения мира он продолжал контактировать с нами, и, я думаю, мы получили от него куда больше информации, чем он от нас, хотя во многих случаях мы предоставляли ему такие средства и возможности, которые он вряд ли сумел бы получить от кого-то еще.

Вы наверняка знаете, что он является правой рукой Бориса Савинкова. Он, похоже, финансирует его движение и в этой связи представляет для нас большую ценность.

Он необыкновенно умен, настроен вполне пробритански и искренне отдает свои силы борьбе с большевизмом.