Сидни Шелдон. Сорвать маску-2, или Молчание вдовы

– Ты не должна жалеть о нем, милая, – заметила Грета. – Ведь он пытался тебя убить.

– Я знаю.

– Ты не сможешь спасти всех, Никки.

– Это я тоже знаю.

Но проблема была в том, что Никки вообще никого не могла спасти.

Вечером за ужином к ним присоединился Адам.

– Угадайте, какие у меня новости! – заявил он с невинным видом, расцеловав Никки и Грету. – Мы будем снимать фильм об убийце-зомби.

– Ух ты! – воскликнул с восторгом Лукас. – А там будет тетя Никки? Кто ее сыграет?

– Это не шутка? – с ужасом спросила Никки.

– Совсем нет, – ответил Адам, накладывая себе порцию салата с говядиной в тайском соусе. – «Уорнер бразерс» уже и сценарий заказала. Причем это будет трилогия. Сначала история Шарлотты Клэнси, вторая часть про убийства Лизы и Трея, а в третьей будет развязка. Полагаю, твоему персонажу отведут главную роль.

– Супер! – в унисон закричали дети Адлеров.

Никки сидела не двигаясь. Она знала, что Адам вовсе не пытался ее расстроить и явно не догадывался, что мрачная история со множеством смертей, выставленная на развлечение публики, может кого-то ошарашить.

– Понимаю, пока тебе не до сценариев, но поверь, через полгода-год тебе будут обрывать телефон с просьбами стать консультантом, если не исполнительным продюсером. Ты заработаешь на этом кучу денег.

Пожалуй, ничто не могло так укрепить Никки в намерении уехать подальше от Лос-Анджелеса, как это заявление. Этот город был безумен. Даже такие милые люди, как Адлеры, постепенно утрачивали способность к эмпатии и не видели чужого горя, скрытого под маской вежливости. Но Никки была сыта по горло разговорами о продажных копах и взятках в мэрии, о наркотиках и наркоманах, об убийцах и их жертвах.

Грохот аплодисментов вернул ее к реальности.

– А теперь я с гордостью вручаю эту медаль нашему отважному коллеге, детективу Мику Джонсону, в награду за смелость, решительность, способность противостоять злу и защищать слабых.

Джонсон, красный от смущения, вышел вперед, и шеф полиции приколол медаль на выпяченную грудь детектива. Зал вновь взорвался овациями. Люди аплодировали стоя. Никки тоже встала, мысленно благодаря этого грубого и неприятного, но отважного человека за то, что спас ей жизнь.

Спустя несколько минут она осторожно выскользнула из зала и побрела по Гранд-авеню к станции метро.

Проходя мимо цветочной лавки, Никки купила большой букет пионов. По совету Гретхен она старалась в каждом дне находить приятные мелочи. Это был главный способ борьбы с депрессией.

Никки почти дошла до метро, когда в одном из проулков заметила девушку – тощую, с редеющими обесцвеченными волосами и впалыми щеками. Девица сидела на асфальте и таращилась прямо перед собой. Зеленовато-синие опухшие запястья, с которых, словно сухая папиросная бумага, слезала кожа, выдавали в ней наркоманку, употреблявшую «крокодил».

Еще недавно Никки не смогла бы пройти мимо. Она остановилась бы, спросила у девушки имя и отвезла бы ее в бесплатную клинику в надежде, что ей поможет программа реабилитации. Но не теперь.

Да, сочувствие по-прежнему жило в ее сердце, однако надежда больше не двигала ее поступками. Никки больше не верила в счастливый финал.

«Кто я такая, если думаю, что кому-то могу оказать поддержку? Я даже себе не способна помочь».

Она отвернулась от наркоманки и ускорила шаг.

Ни букет пионов, ни яркое синее небо ее больше не радовали.

Поймав такси, Никки продиктовала водителю адрес своего отеля в Малибу.

Депрессия. Никки знала, что это такое, и уже чувствовала заранее, когда будет следующий приступ. Мрачно глядя в окно, она прижала к груди букет, словно он был защитным талисманом, а потом вдруг обратилась к водителю:

– Простите, мы можем сделать небольшой крюк? – И продиктовала новый адрес. – Вы подождете меня? Я быстро.

– Там нельзя парковаться.

– Это займет пару минут, клянусь вам.

Кладбище было маленьким и очень ухоженным. Кусты регулярно стригли, трава вдоль проходов была скошена. Надгробие Дугласа, простое и без изысков, было сделано из серого мрамора и содержало лишь табличку с именем и датами.

Никки положила букет пионов и прижалась к надгробию горячим лбом. Вот и все, что осталось от ее прежней счастливой жизни.

«Я всегда буду любить тебя, Дуглас, но никогда не смогу простить».

Никки Робертс зашагала к ожидавшему ее такси.

Она знала, что никогда больше не вернется.