Сигизмунд: Вечный крестоносец

Он падал, и когда он ударился об пол, он знал, что если поднимется, то будет падать снова и снова. Вся сила, данная ему, всё мастерство владения оружием и уроки десятилетней войны ничего не значили. Даже если и был способ пережить этот момент, порезы и удары никогда не закончатся, пока он не будет сломлен, пока этот круг мечей не найдёт правду…

«Найди правду, и тебе больше ничего не понадобится».

Он ударился об пол. Дыхание вырвалось из лёгких. Мгновение замедлилось. На секунду ему показалось, что он слышит шум корабля, там, за скрежетом силовой брони и звоном стали. Медленный пульс, вселенная вращается по своей вечной дуге, секунда за секундой. Меч в руке. Клинок оттягивает руку.

«Они учат нас тому, кто мы есть. Вот почему они существуют».

Дыхание втянулось в лёгкие.

Он увидел Аппия, смотревшего на него из воспоминаний о тренировочном зале, полуулыбку, мерцавшую в глазах воина.

«По одному разрезу за раз. Вот как мы создаём вечность — делая следующий разрез»

.

Он поднялся. Эрудей стоял перед ним, сабля воина казалась мерцавшим пятном на периферии зрения.

Сигизмунд рассёк.

Меч ударил Эрудея по горжету. Посыпались кусочки жёлтого лака. На мгновение он пошатнулся, рассекающая атака его клинка сбилась, а затем Сигизмунд двинулся на него, рубя снова и снова, заставив Храмовника рухнуть на палубу. Мелькнувшее движение на краю поля зрения, и он уже поворачивался, когда на него наступал ещё один из круга, моргенштерн поднимался по дуге. Меч уже двигался, уже рубил, прежде чем шипастый шар врезался бы в череп. Он видел свечение в окулярах воина. Навершие моргенштерна опускалось, обещая забвение. Меч скользнул вперёд.

Клинок ударил в переднюю часть шлема воина. Левый окуляр разлетелся вдребезги, лицевая панель смялась, и Сигизмунд снова атаковал, наносил мощные удары, когда приближался следующий воин, и следующий, и внутри он чувствовал, как меч движется вместе с ним, смертельная тень его воли. Ничто не существовало вне этого настоящего, вне досягаемости клинка и правды его разреза. Следующего момента не было, только настоящее, отсекаемое от будущего одним ударом за раз. Лица и оружие менялись; он чувствовал, как его бьют, чувствовал запах и привкус крови во рту, но это были фантомы, исчезающие призраки.

Затем наступила просто тишина. Он огляделся в поисках следующего противника, но его не было.

Эол стоял перед ним с двуручным мечом в руке. Магистр Храмовников отступил, не отрывая взгляда от Сигизмунда. Затем он поднял меч в приветствии и положил его на плечо.

— Ты можешь пройти, Сигизмунд.

Медленно, ощущая тупую боль от полученных ударов на краю движения, он опустился на колени. Он поднял меч. Рябь на стали клинка переливалась в свете факелов. Мысленно он подумал о безымянном кузнеце, которая вложила в сердце оружия простую мечту о единстве и надежде. Он закрыл глаза и прислонился лбом к клинку. Затем он встал и переступил порог.

— Я был на Первом Солнечном конклаве, — сказал Фосс. Экран его планшета на мгновение помутнел. Он нахмурился и стал включать и выключать дисплей. — Не официально, конечно, но зато благодаря влиянию вашего лорда отца и ещё нескольких человек. Я до сих пор помню Льва Калибана, вошедшего в Инвестиарий, падавшие с неба замёрзшие лепестки, костры середины зимы в бронзовых клетках на каждой стене и башне по всему Дворцу. Я даже разговаривал с Террагаазом ночью перед... ну, перед тем, что случилось. Когда вы находитесь в такие моменты, вам кажется, что всего на мгновение вселенная вращается вокруг вас. В вашем рассказе подчёркивается, что то, что важно, не всегда замечается историей или, по крайней мере, не замечается сразу. Ваше испытание в Круге Клинков тогда было незначительным событием, но теперь оно становится событием, когда великий герой Великого крестового похода взял на себя часть своей роли в происходящем — чемпиона, защитника, повелителя мечей.