Сияющий Алтай. Горы, люди, приключения

– Бот тут мы вчерашнего козла припрятали, – прерывает мои наблюдения и показывает на большой камень слева от тропы Кошон. Он спрыгивает с коня, отваливает большой камень, под которым лежит завернутое в пленку мясо. Тут же торчат большие закрученные назад рога над грустными козлиными глазами. Кошон запихивает мясо в сумину, прячет голову обратно под камень, и мы продолжаем подъем.

Вокруг нас встают огромные горы. И слева, и справа над нашими головами торчат покрытые снегом острые пики, а в лицо нам дует холодный леденистый ветерок. Нам зябко, на вершинах тревожно завывает ветер. Наконец мы видим впереди седло перевала. Между двумя острыми пиками лежит узкая седловина серого цвета. К седловине ведет крутая, тоже серого цвета осыпь, состоящая из мелкого острого и плоского камня. Проехав последнюю перед осыпью каменистую полку, мы спешиваемся – подъем отсюда на вершину перевала возможен только пешком с лошадьми в поводу.

Первым идет Петр, потом все мы, а замыкает колонну Кошон.

Все же недавно здесь кто-то проезжал на коне. Один. По осыпи виден молниеобразный зигзаг – следы его подъема. Человек, и в поводу у него – конь. Неделю, а может, две тому назад кто-то был здесь.

– Кто это был?

– Наверно, охотник! – пожимает плечами Кошон. – Наши сюда ездят иногда

поохотиться. Но редко.

«Почему это иногда?» – думаю я про себя, пока мои ботинки тонут в серой осыпи, стекающей вниз при каждом шаге. Но ничего путного в голову не приходит.

Склон серый и живой. Курум под ногами дышит, хрустит, сыплется и сдвигается вниз. Ноги и копыта вязнут и проваливаются в нем. Круто идем слева направо и справа налево, карабкаясь все выше. Идти тяжело, дышать тяжело, лошадь тащить за собой тяжело. Чувствуется большая высота, быстро наступает сильная усталость, кружится голова, немеют ноги.

Весь сыпучий подъем к седлу – это метров сто вверх, мы цепочкой заходим на вершину перевала минут за двадцать и встаем на седловине передохнуть и осмотреться.

Никогда раньше я не видел подобного перевала. Называется он Ашра-Чибит. Отсюда стекают две речки: одна на юг в сторону Карагема, откуда мы поднялись, и вторая – в Юнгур, на север. Обе речки называют Чибит. Чибит происходит от алтайского чибит – красная охра, по цвету камней. А Ашра – от алтайского ажур – перевал, переваливать. Ашра-Чибит – стало быть, перевал цвета красной охры.

Чибитов на Алтае много: есть на Чуе такое село, есть и другие речки с таким названием.

Так почему же подобного перевала я еще не встречал? Чем он не похож на другие алтайские перевалы? А вот чем. Ашра-Чибит очень крут – отвесные осыпи в обе стороны. Еще он очень узок – площадка на вершине седловины крохотная, мы и наши восемь коней едва на ней помещаемся, сгрудившись на сером пятачке, сквозь камни которого пробиваются жидкая крохотная травка и микроскопические фиолетовые цветочки.

Шаг вперед и шаг назад – и начинается сыпучий обрыв. По бокам у седловины крутые подъемы на боковые вершины. Люди, как видно, бывают здесь редко, может, даже не каждый год – это ясно по отсутствию здесь ритуальной пирамиды из камней – обо. Такие пирамиды собирают туристы и местные жители на перевалах, где проходит много людей. Здесь же никаких следов присутствия людей нет. Дикий тесный перевал, над которым завывает холодный ветер и летят низкие черные тучи.

– Почему же здесь никто не ездит и не ходит? – снова спрашиваю я себя и снова ничего не приходит мне в голову.

Высотомер показывает 2750 м. Это означает что Ашра-Чи-бит – один из самых высоких перевалов Алтая. Мы поднялись на острый гребень Северо-Чуйского хребта, высота которого в районе Актру (на востоке от нас) превышает четыре километра. Мы находимся в самой западной части хребта, ровно посредине между реками Аргут и Юнгур. Северо-Чуйский хребет на конях непроходим, и Ашра-Чибит – единственный конный перевал на всем его протяжении от Актру до среднего Аргута. На Юнгур от Аргута, т. е. с юга, можно проехать только по этой дороге. Вершины к западу и к востоку от седла перевала превышают три километра, на них лежат вечные снега и льды.