Сияние

— Да что ты говоришь? Я там была. Я видела то же, что и ты. Я видела больше, поскольку не завопила и не упала без чувств, как шокированная старушка. И, похоже, слушала я тоже получше кое-кого. Он рассказал нам историю Ифигении. Но Ифигения в конечном итоге не умирает, как тебе известно. Её в последний момент заменили на лань и унесли в храм в другой стороне мира. Там она нашла постоянную работу и жила себе спокойно, пока в один день не объявились её брат с товарищем, связанные и обритые для жертвоприношения, на ступенях дома тех дальних, чуждых богов — а тут она, как ни в чём не бывало, складывает миски, чтобы собрать их кровь. Честное слово, тебе бы стоило побольше читать. Люди всегда лгут, Анхис. Они врут как дышат, не соблюдая приличий и не сдерживаясь. Они любят ложь.

— Даже ты?

— О, в особенности я. Боже мой, я ведь работаю в киноиндустрии. Принимая во внимание, что ты никогда не услышишь правды ни из чьего рта, надо прислушиваться ко лжи — особенной лжи, которую они решат сказать. Просперо — Максимо — мог бы состряпать эту маленькую пантомиму вокруг любой истории по своему вкусу. Суд Париса, вот хороший эпизод, связанный с Венерой. Пенфей и вакханки, Инанна и Эришкигаль, что угодно. Но он выбрал ту историю, в которой девушка только кажется мёртвой. В которой есть трюк. В тот момент, когда кажется, что её распилят пополам и никто её не спасёт, в чёрном ящике открывается фальшивое дно, и она отправляется в другое, безопасное место.

— Ты в этом деле лучше меня. — Я прищурился, пытаясь сдержать боль, от которой раскалывалась голова. Я не пил с приземления и не ел ничего, кроме инфанты.

— Это точно.

— Почему они просто не поручили это дело тебе?

Цитера Брасс одним яростным рывком сдёрнула с меня одеяла.

— Потому что меня там не было, ты, плаксивый идиот. А теперь будь детективом, чёрт бы тебя побрал, и в кои-то веки отработай своё жалованье.

Но невзирая на всю суровость и презрение, что собирались в уголках рта, как слюна, Цитера помогла мне встать и искупала меня в холодной плутоновской воде. Она уже приготовила костюм — и, надо заметить, правильный костюм. Я бы оделся чересчур официально. Я бы выглядел так, словно ждал его. Я так и не освоил тайный код мужских нарядов; моих познаний хватает лишь на то, чтобы знать, что пиджак всегда что-то говорит, а туфли и брюки — шепчут, но что именно, мне неведомо. Цитера выбрала приглушённый, розовато-серый костюм с шейным платком цвета сливы, который она повязала свободно, небрежно, с безгранично искусной безыскусностью. Она напомадила мне волосы и побрила подбородок — мои руки слишком сильно дрожали, чтобы справиться с этим самостоятельно. Побрила не очень гладко, но и не плохо. Она действовала бесцеремонно, однако я видел, что она расслабилась — ей было известно, как делать такие вещи, а когда занимаешься известным делом, то испытываешь облегчение. Может, она уже бывала замужем? Мне вдруг стало интересно. Я увидел, что это занятие подействовало на неё, словно настойка опия. Лицо её смягчилось, когда она разгладила лацканы моего пиджака; плечи расправились, когда она коснулась длинной бритвы. Может, она этими вещами занималась для своей начальницы на Уране, выбирала туфли, сообщавшие ставку Меланхолии в постоянной игре в карты, в которую всё время играют люди вроде неё. Когда Дитера закончила, я выглядел как человек, у которого есть дела поважнее тех, коими он занимается прямо сейчас; как человек, который уделил вам совсем чуточку времени, сэр, и не зарывайтесь.

И со временем она красиво подгадала, закрепив маску на моём лице и сославшись на необходимость вымыть чашу для бритья как раз в тот момент, когда Просперо, Король Плутона — или Максимо Варела, осветитель Северин Анк — вошёл в мою охряную спальню и уселся рядом со мною с фамильярностью брата. На нём была простая моретта, чёрная и испещрённая серебряными звёздочками. Моя маска-Totentanz пахла сандаловым деревом, кремами и маслами Дитеры Брасс.

Хоть она и вышла из комнаты, не было никаких сомнений, что ей всё слышно.

— Анхис, мальчик мой, как ты, всё ли в порядке? Может, приказать, чтобы тебе что-нибудь принесли? Ты накормлен, напоен? Ты упал как подкошенный — мне следовало бы знать, что это для тебя окажется чересчур. До чего же я невнимателен, невнимателен и бестолков! — Просперо ударил себя кулаком в висок, и маска чуть сдвинулась, обнажив малую часть его настоящего лица, которое я так и не смог восстановить в своих воспоминаниях.

— Я в порядке. Да, правда в порядке — пожалуйста, не тревожьтесь. Только вот… что это было?

«Будь детективом, — подумал я. — Вопросы. Всегда дело в вопросах. Разыщи правильный, как оптометрист, подбирающий линзы. Теперь ты ясно видишь? А теперь? А сейчас?»

— Я хочу сказать, никто ведь на самом деле не превратился в тигра и не съел Северин Анк? У искусства есть свои пределы.