Сияние алчных глаз

— Да! И это не случайность! Наверняка с ним хотели расправиться. Именно за то, что он пытался говорить правду.

— А по-моему, он просто был пьян! — решительно прервал меня Балчугин. — Борзой — известный пьяница.

— Нет-нет, с ним расправились! — убежденно заявила я. — И если вы это отрицаете, то я начинаю опасаться и за свою жизнь.

— С чего бы это? — хохотнул Балчугин. — Пока вы под нашей защитой, деточка, вам абсолютно ничего не угрожает!

Эти слова показались Тишкову необыкновенно смешными, потому что он тоже внезапно отрывисто захохотал, словно зашелся в сухом кашле. Балчугин неодобрительно посмотрел на него и опять похлопал меня по плечу.

— Абсолютно ничего, — повторил он. — Просто мы должны во всем детально разобраться. Надеюсь, вы готовы с нами сотрудничать?

— Даже не знаю, — вздохнула я. — Никак не пойму, куда вы клоните…

— Скоро все узнаете, — успокоил меня Балчугин.

Мы уже давно выехали из города и мчались теперь по шоссе, приближаясь к заветному повороту. Небеса заметно потемнели, и в салоне «Нивы» стало темно, как в погребе, лишь светились зеленые огоньки на приборной доске.

Балчугин замолчал и, кажется, даже подремывал, опустив на грудь жирный подбородок. Мне не очень нравилось его поведение — складывалось впечатление, что он еще не в курсе моего визита к следователю Кострову и действует как бы сам по себе. Неужели Костров не принадлежит к местной когорте, которая не любит, когда суют нос в ее дела? Конечно, сам этот факт можно было только приветствовать, но мне было досадно, что я допустила ошибку в расчетах.

Когда автомобиль свернул в лес, Балчугин неожиданно проснулся и тронул Тишкова за плечо.

— Останови здесь, — хрипло сказал он и полез во внутренний карман.

«Нива» затормозила. Тишков выключил мотор, фары погасли, и нас окружила знакомая кромешная тьма хвойной чащи. В руках у Балчугина засветился экранчик мобильного телефона. Он, сопя, набрал номер и негромко сказал:

— Алло! Башкир? Ты меня слушаешь?

Эти слова я выслушала с удовлетворением — значит, компания все-таки потихоньку собирается. Чем больше языков, тем больше информации. Идеально было бы, если бы собрались все, кто в этом городе причастен к беззаконию, но нельзя требовать от людей невозможного.

— Можешь выезжать, — сказал между тем Балчугин. — Мы уже на финишной прямой. Девчонка у нас.

Он замолчал, и в абсолютной тишине я услышала, как далекий голос Башкира прожужжал в трубке:

— Ты нашел у нее кассету? Камеру нашел?

Балчугин шевельнулся в темноте, видимо, покосился на меня и виновато сказал:

— Слушай, у нее ничего нет!

Голос Башкира все жужжал рассерженным шмелем:

— Ты, что, идиот?! Она отнесла копию в прокуратуру! Ты знаешь это?

— Ну, откуда же я могу это знать! — прогудел Балчугин с обидой.

— Вот теперь знай! Ты ее обыскивал?

— В смысле, саму? Нет еще… Но в номере у нее ничего нет!

— Немедленно обыщи ее, идиот! Эта кассета может быть небольших размеров. Осмотри ее всю, с головы до пят, слышишь! И жди меня, я сейчас буду!

Балчугин в сердцах сложил трубку телефона и рявкнул на Тишкова:

— Поехали!

Снова лучи фар выхватили из темноты бесконечные стволы, и мы помчались по лесной дороге. Балчугин угрюмо молчал, наверное, переваривая заслуженного «идиота». Как оперативник он действительно сплоховал. Но я-то знала, что личный досмотр ничего не даст, а раздеваться в грязном холодном подвале мне вовсе не хотелось, эксгибиционизмом я никогда не страдала. Поэтому и решила попробовать избежать этой процедуры, а заодно заставить относиться к себе чуть-чуть серьезнее. Некоторые соображения по этому поводу у меня уже имелись.

Мы подъехали к воротам базы. В спешке или по забывчивости их оставили открытыми, и «Нива» на полном ходу вылетела на площадку, покрытую укатанным снегом. Тишков затормозил. Туша Балчугина качнулась по инерции вперед-назад — и в этот момент я нанесла ему резкий удар локтем в шею — точно в то место, где проходит сосудисто-нервный пучок. Он коротко захрипел и отключился.

Я сунула руку в карман его куртки и выхватила взведенный пистолет. Силуэт Тишкова встревоженно дернулся. Я, не колеблясь, нажала на спуск.

От грохота выстрела заложило уши. Салон наполнился пороховой гарью. С головы Тишкова слетела шапка, сорванная пулей. Голова его инстинктивно дернулась, и он тут же замер, с ужасом глядя на меня.

— Вот из машины! — приказала я негромко. — И встань так, чтобы на тебя падал свет фар. Руки держи на затылке. Если попытаешься валять дурака, пристрелю как собаку!

Едва он выбрался наружу, я перепрыгнула на переднее сиденье и последовала за ним. Держа Тишкова на мушке, быстро окинула взглядом площадку. Кажется, никого, кроме нас, здесь не нет.

Тишков, положив руки на голову, понуро стоял перед капотом «Нивы» и щурился от света фар. Обойдя его и остановившись в темноте, я скомандовала:

— Вытащи этого борова из машины. Быстро!

Тишков неуверенно шагнул в сторону, настороженно косясь в темноту.

— Двигайся, двигайся! — подбодрила его я. — Не волнуйся, я держу тебя на прицеле!