Сияние твоего сердца

Но она не отвечает. Она кладет руку на низ живота, потом, будто опомнившись, отдергивает и, пошатываясь, бредет в сторону туалетов. Несколько секунду спустя парень встает и нерешительно идет за ней, забыв про десерт и лежащие на стульях сумки.

Мужчина тем временем забирает с тарелки половину пирожного и отправляет в рот, потом не спеша, тщательно вытирает пальцы салфеткой и поворачивается ко мне. Темные глаза смотрят на меня с холодным любопытством, тьма плещется в зрачках – злая, бездонная, вечно голодная пропасть.

– Возраст человеческого существа не имеет значения, – говорит он. – Даже нерожденный ребенок способен почувствовать тьму с первого дня жизни и возненавидеть своих родителей. Сейчас мальчик подождет ее у двери, а когда наконец преодолеет смущение и решится войти в дамскую уборную, найдет там свою девочку на полу в луже крови. Потом, если она выживет, она расскажет ему, что он чуть не стал отцом… И скорее всего, с ней уже вряд ли им станет.

Ясно, значит, уборную скоро закроют. Поищу где-нибудь поблизости. Я вонзаю вилку в сочный тост и решаю полюбопытствовать:

– Как вы угадали беременность? Вы что, видите людей насквозь?

– Нет. Просто чувствую количество жизней рядом, тут их было на одну больше.

– Вы могли бы просто купить пирожное.

– Не хотелось отвлекаться. Я люблю сладкое, но тут такой момент… Если бы вы знали, как долго я ждал нашей встречи!..

Он говорит по-итальянски, с характерным северным акцентом, и что-то в этом выговоре кажется мне знакомым.

– Может, тогда представитесь? – предлагаю я. – А то как-то неловко – вы меня знаете, а я вас нет.

– О, перестаньте. Чувство неловкости вам не знакомо, как и многие другие чувства. Вы только читали их описание, чтобы уметь распознавать у людей. Так что, полагаю, с формальностями мы закончили. Перейдем к делу. Я намерен вам кое-что предложить.

– Еще один дикий способ отбирать у детей сладости?

Он смеется:

– Нет, кое-что получше.

– И что же это?

– Жизнь. Настоящую, полноценную жизнь, не жалкое существование в виде почти человека.

Он замолкает и ждет моей реакции. Я с сожалением смотрю на свой завтрак – остынет же. Но этот тип меня заинтересовал. Ему лет под пятьдесят, и он дискорд, но его тьма другая – дикая, свободная. Я различаю ее оттенки так же легко, как цвет глаз или волос, потому что тьма – часть моей природы.

– Вам предстоит узнать много нового, Сэйнн, – говорит мужчина и расслабленно откидывается на спинку стула, как будто для разговоров у нас впереди целый день. – Но я начну с простого. Не могу сейчас назвать вам своего имени, скажу только, что у нас с вами есть кое-что общее. И это не только отметина на запястье. – Он поднимает левую руку и оттягивает манжету рубашки, показывая мне печать Дискордии. – Нет, нас связывает кое-что еще, но и об этом позже. Главное, что я сейчас хочу вам сказать, – в вас есть огромный потенциал. Немыслимый. Как и у многих ваших собратьев – наших с вами собратьев, он подавлен эликсиром, болтовней менторов и разными другими условностями. Но ваш темный дар уникален. С ним для вас нет ничего невозможного.

Мизинец его левой руки украшает платиновый перстень с крупным черным камнем. Я пару секунд смотрю на него.

– Это черный бриллиант, – говорит мужчина, заметив мой взгляд. – Отличительный знак истинных потомков богини хаоса. Он прекрасен, правда? Мне выпала честь носить его.

– Поздравляю. Я равнодушна к украшениям. Предпочитаю гаджеты.

– Бриллианты нужны не только для красоты, Сэйнн. Они символ статуса и власти. Символ избранных, тех, кто может позволить себе все или почти все. Но, с другой стороны, они лишь внешнее выражение внутреннего. А внутреннее гораздо важнее, не так ли?

– Если вам известно, кто я, то вы наверняка знаете, что разговоры о сложном внутреннем мире мне непонятны.

Он улыбается улыбкой миллиардера на благотворительном ужине. Кивает:

– Я знаю. Знаю, как никто другой. Но внутренний мир, по сути, не так уж и сложен. На самом деле он состоит всего из двух основных инстинктов – самосохранения и продолжения рода. Все остальное уже их проявления. За выживание отвечает, в частности, чувство голода. Вот вы зашли сюда, чтобы утолить его, значит, вы позаботились о своем выживании. Еще – судя по тому, что сейчас раннее утро, вы далеко от Амстердама и на вас чужая мужская одежда, – вы ночевали не дома. Значит, второй инстинкт тоже сработал. Тут у вас все точно так же, как и у обычных людей. Ведь вы почти человек.

Я быстро прикидываю, мог ли он выследить, что я провела ночь у Ливня, или просто решил поиграть в Шерлока Холмса. Если первое, то придется срочно менять планы и больше туда не возвращаться.