Сияние твоего сердца

Я никогда не думала, что у искусства столько лиц.

– Это мой проект в этом семестре, – говорит Ливень, заметив мой взгляд. – Я люблю динамичные композиции, и мне нравится наблюдать, как люди что-нибудь создают, что-то такое, чего секунду назад еще не было. И вот эту следующую секунду я и стараюсь поймать. Я бы хотел нарисовать Бога в тот момент, когда он создавал мир, но тут, как ты понимаешь, есть одна проблема – он тогда еще не создал человека, который придумал копики и бристольскую бумагу… [18]

Я смотрю на него и думаю: интересно, понимает ли он, что сам является частью композиции? Я совсем не умею рисовать, но мне вдруг хочется нарисовать или хотя бы сфотографировать Ливня в тот момент, когда он делает очередной набросок. Но еще больше мне хочется обнять его, почувствовать ладонями его кожу под вылинявшей футболкой, коснуться губами ямки между ключиц и закрыть глаза. Я ставлю чашку на край стола, чувствуя, как внутри поднимается бешеный смерч, меня затягивает все глубже в его воронку и не остается ни одной цельной мысли.

– Еще кофе? – спрашивает Ливень в окутавшей нас тишине.

За окном засыпает город, а за ним плещется холодное Северное море, капли дождя стучат по стеклу, как тысячи маленьких метрономов.

Я медленно поворачиваюсь к Ливню:

– Спасибо. Мне кажется, мое сердце бьется достаточно быстро.

А потом тянусь к нему и обнимаю, тону в запахе можжевельника и дождя. Мир вокруг становится ярче, контрастнее, сине-желтый плед сияет сумасшедшими ван-гоговскими звездами, рисунки на стене оживают, превращаясь в немое кино без начала и конца. По моим артериям бегут электрические разряды, а потом вспыхивают и в сердце, озаряя его короткими вспышками на каждом вдохе. Ливень касается выключателя лампы над столом, и нас обоих накрывает мягкая темнота.

…Я никогда не думала, что разница так велика, когда чувствуешь. И что известный мне пик наслаждения на самом деле всего лишь ступень у подножия горы, уходящей вершиной в небо, в бескрайний космос и выше, туда, где пропадают все очертания и условности. В какой-то момент границы моего тела исчезают, и я перестаю понимать, что мы вообще делаем, – остаются только чувства. И темнота. И шорох дождя за окном.

Ключи от прошлого

Я просыпаюсь на рассвете – легко и сразу, как по щелчку пальцев. Голова ясная, я снова спокойна и полна сил. Я смотрю на лежащего рядом Ливня, на его голое плечо в серых утренних сумерках, в которых бледная кожа выглядит жемчужной. Я все помню. Но это не вызывает у меня никаких эмоций, кроме удивления: как я здесь оказалась? В тесной комнате, заставленной дешевой мебелью и заваленной листами с какими-то каракулями, в постели с человеком, с которым меньше суток назад даже разговаривать не хотела. Я могла бы снять номер в отеле или купить билет в любую страну мира, могла бы, в конце концов, вернуться домой и вызвать полицию. Но я приехала сюда. В этом вообще есть хоть какая-нибудь логика?

Срочно нужно выпить кофе. Принять душ, поставить телефон на зарядку, проверить почту и придумать, что дальше. Я – снова я, та Сэйнн, которую я знала всю жизнь: собранная, расчетливая, бесстрашная. Я не списываю со счетов опасность и понимаю – случилось что-то серьезное, но паники больше нет – только любопытство и очередная задачка, которую предстоит решить. Но все же сначала кофе.

Выбравшись из постели и завернувшись в вангоговский плед, отыскав под кроватью горилло-тапки, я шлепаю в них в ванную, а потом в кухню. Включаю кофемашину и, пока она шумит, прогреваясь, нахожу свой телефон и зарядку. У меня их несколько, и одна всегда лежит в рюкзаке – терпеть не могу что-то просить и от кого-то зависеть.

Герцен мне так и не ответила. Вчера в поезде я написала ей эсэмэс с просьбой позвонить мне через полчаса или когда она сможет. Сама я тогда слишком паниковала, чтобы разговаривать на людях, мне все время казалось, что за мной следят. Я думала, она откликнется сразу же, как всегда, но мое сообщение до сих пор не прочитано. Это странно. Когда кофе готов, я делаю глоток и несколько раз набираю ее номер, но в ответ слышу только автоответчик голосовой почты.

Я как раз прикидываю, не позвонить ли ментору Карела, мистеру Ривдерре, когда в кухне появляется Ливень. Сегодня утром он еще лохматее, чем обычно, и в одних только шортах, без футболки и босиком, несмотря на холод. Я киваю ему и снова утыкаюсь в телефон. В Рио-де-Жанейро сейчас половина четвертого утра, но, в конце концов, дело срочное.

– Доброе утро. – Ливень обнимает меня со спины, целует в плечо, потом кладет на него подбородок. – Ты давно не спишь?

– С полчаса, наверное. – Я отодвигаюсь – мне неудобно так стоять – и отпиваю кофе. Вкус непривычно мягкий, домой я покупаю зерна сильной обжарки.

– Позавтракаем вместе? Я сбегаю в булочную, у них самая вкусная выпечка в городе. Хотя, если честно, мне больше хочется кое-чего другого…

Он не отпускает меня, наоборот, прижимает к себе и тянет зубами края пледа. Я проглатываю кофе и ставлю чашку на подоконник.