Сияние твоего сердца

Отец очень следил за своим велосипедом, регулярно протирал его тряпкой, смазывал цепь и шарниры, менял изношенные детали. И его выводило из себя, когда я бросала свой детский велик где попало – иногда в траву, иногда просто прислонив к стене дома. Он не знал, конечно, что я часто так делаю именно для того, чтобы его позлить. Замыкать велосипед в Нидерландах привыкаешь очень быстро, даже если отходишь всего на минуту. За год в стране пропадает более ста тысяч железных коней, а в Амстердаме и некоторых других больших городах кража велосипеда – самое частое преступление, поэтому замок нередко стоит почти как сам байк. У отца был как раз такой – толстая металлическая цепь в виниловой обмотке и крепкая защелка. Отомкнув замок, отец наматывал цепь под сиденьем и снова замыкал, так ее почти невозможно было потерять во время поездки. Все это он долго и нудно мне объяснял, когда я получила свой первый подержанный Wheeler для поездок в школу:

– Ты должна научиться беречь свои вещи, Сэйнн. Мы не сможем покупать тебе новый велосипед каждую неделю, поэтому следи за ним – всегда замыкай, а перед тем как ехать, закрепляй замок. Никогда не оставляй его в корзине или на руле – так он может выпасть или его могут украсть.

Когда он в третий раз долго и обстоятельно демонстрировал мне, как обращаться с замком, мне захотелось накинуть эту цепь на его толстую красную шею, замотать потуже и соединить концы защелки, а ключ выбросить. Но я заметила, что соседка вышла на порог и смотрит на нас, поэтому просто кивнула.

Отец не переставал сетовать на то, как быстро мои вещи ломаются и изнашиваются. В моей комнате часто перегорали лампочки, даже энергосберегающие, останавливались часы, а новая одежда буквально превращалась в клочья за пару недель. Вещи будто чувствовали мою тяжелую, деструктивную энергию. Отец не уставал напоминать мне о том, как дорого я обхожусь семье, включая воду для душа, который я любила принимать, и электричество для лампы, при которой я читала до поздней ночи.

– Составь список, сколько я тебе должна, – сказала я ему однажды, после того как он наорал на меня за сломанный карандаш. – Я отдам тебе деньги, как только начну работать.

Он только фыркнул и ушел в свою мастерскую, и я тоже ушла, хлопнув дверью погромче – я знала, что он услышит и его это разозлит. А через два месяца его не стало. Когда я поняла, что случилось, то первое, о чем подумала, – хотя бы за электричество мы в расчете.

Теперь мать вряд ли заметит, что на связке нет одного ключа – от гаража. Хотя я пообещала ей покинуть этот дом навсегда, в этот, последний раз я не спешу уходить. Я стою напротив дома под старой липой, в темноте, пронизанной дождем, и терпеливо жду. Наконец все окна с этой стороны дома гаснут – значит, мать ушла в спальню или ванную. Тогда, стараясь держаться в тени деревьев, я пробираюсь к гаражу и после недолгой возни открываю его. Я помню, как поднять старые ворота, чтобы их не заклинило, – у отца это редко выходило, он смешно ругался при нас, детях, заменяя нецензурную брань обычными словами, и бежал в свою мастерскую за масленкой.

Велосипед все так же висит на дальней стене. Черная краска с рамы местами облезла, руль и педали покрылись ржавчиной и тускло блестят в свете фонарика на смартфоне, но сомнений нет – это тот самый велик. Мать сохранила его, и, судя по состоянию, велосипедом не пользовались уже много лет.

Замок, уже совершенно ржавый, все так же намотан под сиденьем, винил потрескался, обнажив крепкую цепь. Ключ был только у отца, и после того, как его связку покорежило от высокого разряда, скорее всего, замок не открывали. Велосипед простоял тогда в узком проходе между домами почти неделю, прежде чем его заметил кто-то из соседей и завел во двор. Каким-то образом за все это время велик не угнали – все-таки городок у нас маленький, новости разносятся быстро, и вряд ли кто-то хотел тогда приближаться к нашему дому. Но, если отец действительно собрался уезжать, а потом что-то забыл и вернулся к дому, он бы обязательно замкнул свой велосипед. Или он просто не успел это сделать, когда кинулся спасать Ливня? Но, стоя в этом проходе, он бы его не увидел, для этого ему пришлось бы вернуться во двор, а значит, оставить свой драгоценный велик без присмотра.

Я закрываю гараж и бросаю ключ в сточную канаву, он звякает, исчезая в темноте. И ухожу не оглядываясь. Дождь усиливается, превращаясь в потоки, я иду сквозь него, сквозь холодную черноту в желтых полосах уличных фонарей, как сквозь ясный день, – тьма, что клубится в моем сердце, намного чернее той, что вокруг.

Уже на вокзале я пишу Ливню: «Ты дома?» – и он отвечает через пару секунд: «Приезжай».

Занимательная генетика

Текущая версия статьи не проверялась опытными участниками. Проверки требуют 27 правок.