Сияние во тьме

Наконец Бобби понял, что Джонни задумал. Покачал головой и зажмурился. «Ты меня не заставишь!» – кричал весь его вид.

Джонни приоткрыл глаза шире, всматриваясь в дверной проем. В голове и в животе гнев боролся со страхом. Значит, не заставлю?

Бобби снова помотал головой, прижимая ладони к лицу. Мотыльки отскакивали от сжатых пальцев, как пули от камней.

– Прекрати это! – закричал Бобби, и его голос зазвенел от паники. – Пожалуйста, прекрати!

Джонни снова шагнул к нему. Убрал руку от носа и схватил его за рукав. «Не думаю, что он злится, просто напуган», – подумал Джонни, и от этой мысли ему стало грустно. Рассерженный Бобби испытывал его терпение, напуганный – становился настоящей проблемой. А ему, подумал Джонни, новые проблемы не нужны.

Он наклонился к уху Бобби:

– Я иду туда! – заорал он. – Думаю, на кухне есть дверь! Делай что хочешь, но я ухожу!

Бобби повернулся, глядя на него сквозь пальцы. «Снова злится», – подумал Джонни и почему-то почувствовал облегчение.

– Идем, – сказал он. Опустил голову, отступил от Бобби и повернулся навстречу туче мотыльков. Ему хватило одного взгляда вниз, чтобы заметить брошенную лопату. Он поднял ее. Прижал к груди, словно солдат – винтовку.

А затем бросился в самое сердце мотыльковой страны. Сбоку, за бурей насекомых, промелькнул маленький лесок – деревца в кадках. По полу были разбросаны камни, и он едва не споткнулся об один из них. Джонни прищурился, чтобы лучше видеть в ультрафиолетовой дымке. Он оказался прав. В конце западной стены была большая деревянная дверь. Над ней висели два огромных, выключенных прожектора. Конечно, она была закрыта, но «закрыта» не значит «заперта».

«В этом доме – значит», – прошептал предательский внутренний голос, но Джонни не стал его слушать.

К нему приближался огромный рой мотыльков, и он понял, что оставил нос и рот открытыми. Действуя инстинктивно, Джонни остановился и вскинул лопату, отмахиваясь от насекомых. Несколько громких «плюх!» разнеслось в спертом воздухе. Ему на голову посыпались мертвые мотыльки. Он даже не стал их стряхивать. Просто побежал, снова прижимая лопату к груди.

Что-то крупное промчалось мимо него слева. Он вскрикнул от ужаса. В голове вспыхнули образы гигантских мотыльков-убийц. Затем он увидел впереди Бобби, державшего грабли так же, как он – лопату. Это похоже на папины любимые ужасы пятидесятых, подумал Джонни. Армия мальчишек против мотыльков-убийц. Несмотря на все, что случилось, несмотря на окружавший его кошмар, Джонни захихикал.

Он подбежал к двери следом за Бобби. Тот сунул грабли под мышку, закрывая руками нос и рот.

– Что смешного? – приглушенно спросил он. – Чесмжноо? – и Джонни рассмеялся еще сильнее, хватаясь за косяк и складываясь вдвое. Внутренний голос кричал: «Ты у двери, дурак, беги! Беги!» Но он ничего не мог с собой поделать. Истерический смех был для него, как еда для голодного. Он им упивался. «Если я смеюсь, – думал Джонни, – значит, еще жив».

Вскинув глаза, прикрывая рукой нос и рот, он увидел, что Бобби тоже хихикает – его тело содрогалось в ультрафиолете. «Выкуси, Ла Рю, – подумал Джонни и наконец перестал смеяться. – По-твоему не бывать».

Бобби убрал руку ото рта.

– Прижимаемся к стенам, – сказал он, чуть улыбаясь, и Джонни сделал, как велено. Бобби протянул руку и распахнул дверь.

– Что? – спросил Джонни. – Какого черта?..

Бобби прислонился к стене, сжимая грабли обеими руками:

– Что там?

Дверь была открыта, и мальчишки с изумлением заглянули в проем. Дверную раму посередине разделяла тонкая белая стена. Свет ультрафиолетовых ламп у них за спиной не проникал в глубины двух комнат, но Джонни решил, что перегородка тянется от порога до задней стены. Он открыл рот, чтобы ответить Бобби, и над их головами громыхнул ужасно знакомый голос:

Мальчишки, время выбирать,Налево или направо вам,Не будет зла, если верен выбор,А если – нет, вас ждет погибель!

– Ненавижу его, – сказал Бобби.

– Я тоже, – согласился Джонни, и над их головами с лязгом включились два огромных прожектора. Мальчики медленно развернулись. Мотыльки, которые раньше раздражали, но опасными не были, мчались к свету… и к детям под ним.

«Или мотылялись», – подумал Джонни и едва не расхохотался снова. Проглотив смех, он отвернулся от мотыльков и закричал Бобби:

– Идем!

Инстинктивно он метнулся налево, захлопнув дверь свободной рукой. Свет прожекторов и ультрафиолетовых ламп как отрезало. Нижняя часть двери вплотную подходила к порогу, и темнота была полной.

Пара мотыльков врезалась ему в затылок, и Джонни отмахнулся от них.

– Бобби? – спросил он, но вокруг была тишина. Джонни позвал громче. – Бобби!

И услышал приглушенный ответ:

– Джонни! – и осторожно подошел к перегородке.

– Бобби? Ты там?

– Да! Тут совсем мало места – только кирпичные стены.

«Черт, – подумал Джонни. – Разделить нас и поймать Бобби в ловушку. Тут уже не до смеха, Ла Рю».

– Ладно, не бойся, – откликнулся Джонни. – Сейчас я открою дверь, и ты проскочишь ко мне.