Сияние Вышних Богов и крамешники

— Давай лучше так: — подошёл я к нему. — ты понесёшь одного тайменя, а я другого. А эвенки пусть займутся мясом, его тоже надо в сенки, подальше от собак.

— Он я вижу чувствует себя у тебя здесь хозяином? — кивнул в мою сторону челдон.

— Он и есть хозяин. Видишь, тот старый сарай, — показал отшельник на моё бывшее жилище. — Так вот, Белослав из него дворец соорудил. Теперь там и печь, и окно, и дверь, живи — не хочу! Настоящая гостиница.

— Это ты, наверное, для нас старался? — посмотрел на меня с любопытством гость.

— Нет, для них, — кивнул головой в сторону эвенков старик. — Пусть туда и мясо несут. У нас нет места.

— Как это нет?

— Да так. Мы тут с Белославом немного развлеклись. Половина кладовки завалена сохатиной, вторая её половина — рыбой.

— Выходит, я зря старался! — вытряхнул из самодельного мешка Светозар огромного тайменя. — У вас только птичьего молока нет!

— Рыбы у нас всякой, но таймень в нашем озере не водится, — успокоил его «дедушка». — Так что не печалься. Давай, Белослав, забирай свою ношу и — до избы. Признаться, я стал немного подмерзать.

Через минуту мы были уже рядом с нашим жильём. Только тут я нашёл время детально рассмотреть одежду челдона. И шуба его, и шапка были совершенно другими, чем у эвенков. Даже оленьи лунтаи [15]на ногах от местных резко отличались покроем. Они были выше колен и вместо оленьей щётки на подошве у них красовались лосиные лбы.

— Что, нравится? — перехватил мой взгляд Светозар. — Это одна из моих красавиц такой костюм мне соорудила.

В голосе гостя звучала неприкрытая любовь и гордость.

— Как видишь, наши русские женщины шьют зимнюю одежду не хуже местных. А если честно, то лучше. Когда приедем к нам, у тебя тоже будет такой костюм. В лосиных шубах у нас никто не ходит, — посмотрел он на мой наряд.

— Это он из подручного материала, — вступился за меня Чердынцев.

Когда Светозар сбросил с себя верхнюю одежду, я, наконец, его разглядел. Это был парень среднего сложения, лет на двадцать старше меня, крепкий, жилистый, подтянутый и красивый, какой-то особой непостижимой красотой. В его густой русой бороде, серых глазах, прямом тонком носе чувствовалось что-то античное.

— Честное слово, — улыбнулся я ему, — мы с тобой уже где-то встречались! Знаешь где? В Эрмитаже! Ты смахиваешь на греческого Посейдона.

— На Посейдона говоришь? — засмеялся Светозар. — Это так тебе показалось, я похож сам на себя.

В это время в избу, осторожно ступая, вошли два эвенка.

— Давайте, раздевайтесь, — обратился к ним по-русски челдон. — И к столу. Сначала чай, потом займёмся баней. С дороги надо попариться.

— Оленей мы отпустили, там, на горе, снега мало, им хорошо копытить, — сказал Лючеткан, сбрасывая кырняжку.

— Молодцы! — похвалил Светозар друга. — Олени вымотались, пусть отдохнут.

После сытного обеда, который в честь гостей состоял из сырой мороженной оленины и крепкого чая, эвенки заторопились в лес, навозить к бане сушняку.

— Лучше бы отдохнули! — пытался уговорить хозяин. — Дров полным-полно, мы с Белославом полдня возили.

— Мы тоже пойдём, поработаем, — улыбнулся Тиманчик. — На улице хорошо. Тут у вас шибко жарко.

— Не уговаривай их, — остановил деда Чердынцева Светозар. — Ты же знаешь, они к избам непривычны. Всю жизнь в чуме. Хорошо, что бани перестали бояться. Раньше от неё, как от чумы! — повернулся он ко мне.

— Они что, при советской власти не жили?

— Жили, но в совхозном стаде. А там те же чумы и сплошные кочевья. А когда пришло время дикого капитализма, то выяснилось, что у пастухов не оказалось жилья в посёлках. Оно, конечно, было, да сплыло! Вот они и прикочевали к нам.

— Куда это к нам? — спросил я.

— Опять любопытничаешь! — погрозил мне пальцем дедушка.

— Да хватит тебе Дадоныч! — повернулся к Чердынцеву Светозар. — Он же всё равно к нам поедет. Держишь парня в ежовых рукавицах! Пусть что хочет, спрашивает.

— Всё равно должен знать меру! — засмеялся дедушка.

— Не надо! Любопытство — не порок, а дорога к знанию.

— Выходит Дадон не сказочное имя, а реальное? И его отца звали Дадоном? — спросил я.

— А что тебя удивляет? Переводится оно, как живущий рядом с водой.

С озером или рекой, всё равно, — ответил мне просто Светозар.

— Знаешь, кто он? — показал пальцем на челдона дед Чердынцев.

— Кто? — повернулся я к отшельнику.

— Прямой потомок Чингисхана! Как я тебя, а? — злорадно потёр ладонями старик. — Не будешь меня воспитывать!

Было видно, что он дурачится. Но то, что я услышал, меня насторожило.

— Неужели и вправду? — не удержался я от вопроса.

— Вот началось! — торжествовал Чердынцев. — Он тебя сейчас своими дурацкими вопросами об стенку размажет! Я его знаю! Мне бесконечными «почему» да «отчего» житья третий месяц не даёт!

— Ничего, я терпеливый! — видя, как хозяин радуется своей шутке, засмеялся и челдон. — А насчёт Тимчака-Чингисхана дед прав, я на самом деле являюсь одним из его потомков.

— Вот-вот! Сам сознался, теперь тебе не сдобровать! Он из тебя, — показал старик на меня, — свои верёвки вить будет. Такая у него неугомонная натура.