Сикарио

Позже мы уже вместе планировали всю стратегию, но исполнителем был я, а Рамиро в это время находился в своей академии, и мог наслаждаться в полую силу неоспоримым алиби.

Мы не были амбициозными.

И то были легкие деньги. Но та легкость, с какой они приходили, заставляла нас тратить очень осмотрительно, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания, не хвастаясь неожиданным богатством, и внешне мы оставались все теми же мальчишками, бьющимися ежедневно за кусок хлеба.

Наркотиками мы не интересовались, и это было очень хорошо, мы также не играли и не спускали деньги на женщин, иными словами мы не занимались всем тем, что приводит к разорению людей, занимающихся нашим бизнесом, имеющих обыкновение тратить больше, чем могут заработать и потому, в конце концов, в делах становятся не благоразумными и не осторожными.

Очень быстро Рамиро начал демонстрировать удивительное чутьё при обсуждении деталей возможного контракта, и, будучи наполовину человеком, а наполовину книгой, наотрез отказывался от всех тех дел, о которых потом мы стали бы жалеть. Он никогда не соглашался, если возникала угроза людям невинным, то есть если бы появился «Мертвый Тампакс», а также самым тщательным образом изучал личное дело потенциальной жертвы и причины, по которым того человека хотели «убрать».

– Мы занимаемся этим не для того, чтобы убивать дельфинов, – говорил он. – а для того, чтобы убрать парочку акул, надоедающих окружающим.

К счастью, в то время по улицам Боготы бродило предостаточно подобных «акул», и было не сложно подобрать себе одного «такого», не трогая при этом «дельфинов», к тому же эта публика была хорошо информирована и могла защищаться, а это увеличивало цену.

Наркодилеры и эсмеральдерос всегда не ладили между собой и с политиками, а также с военными и полицией, и потому достаточно было просто сесть и ждать какого-нибудь сигнала.

Владельцы ресторанов постоянно были в курсе, если кто-то подыскивал «исполнителя», и, когда Рамиро проходил мимо, за небольшой процент ему шептали на ушко.

В Медельине имеют обыкновение делать это прямо на улице средь бела дня, ничего особенно не опасаясь и не стесняясь. Но то, что происходит в Медельине и как это делается – просто возмутительно. Ребята становятся где-нибудь на углу Итаги или Антиокиа и через некоторое время к ним подходит клиент, и совершенно наглым образом предлагает «работенку». Цены, соответственно, просто смешные: от ста долларов за какого-нибудь придурка без охраны или от двадцати тысяч за министра до ста пятидесяти, что платят наркодилеры за какого-нибудь гражданина в форме, угрожающего их бизнесу.

Это не серьезно, сеньор. Согласитесь, что это не серьезно.

И результат на лицо: пять убийств ежедневно в городе с населением в два миллиона человек, не считая, конечно, трехсот мальчишек в возрасте до двадцати лет, ежегодно убиваемых военизированными подразделениями под предлогом, будто они могут оказаться настоящими «сикарио».

В Медельине достаточно быть молодым и бедным, чтобы тебя прикончили в аудитории колледжа, на выходе из дискотеки или в твоем собственном доме.

И не имеет значения парень ты или девушка.

В этом году из десяти убитых семеро были младше двадцати лет. И как вам это нравится? Похоже, что эти антиокеньос настоящие животные.

Я знаком с одной сеньорой, к которой посреди ночи ворвались в дом и вытащили из постели двух её сыновей, одному было немногим больше шестнадцати, а другому едва исполнилось тринадцать, ей попросту сказали, чтобы она пошла к реке и села там на берегу, поутру мимо неё проплывут её дети.

Уверяю вас, я никогда не играл в подобные игры. Одно дело кое-как сосуществовать с определенным уровнем насилия, а совсем другое дело погрязнуть в этом разнузданном терроре.

Все мои клиенты были, в некотором смысле, «трупы отборные». Я вижу, что вы опять улыбаетесь.

Почти полтора года мы с Рамиро работали чисто и без ошибок. И не постесняюсь сказать, что хорошо бы, если все смерти, скажем так – «необходимые», к несчастию случающиеся в моей стране, осуществлялись достаточно чисто и эффективно.

Понемногу всё это «слепое насилие», принесшее столько горя, исчезло бы само собой.

Это все равно, что оперировать опухоль на пальце: если пользуешься топором, то можешь отрубить себе всю руку, если хорошим скальпелем, то и следа не останется.

Какое значение имеют все эти цифры? Когда «замочишь» кого-нибудь, кто не заслуживал и появиться на этом свете, то вроде как не совершаешь никакого преступления, а всего лишь исправляешь ошибку природы.

Да и большинство из тех не были записаны ни в одной в регистрационной книге. Официально они, как бы, не существовали.

Знаете, сколько проблем возникает от всех этих анонимных убийств?

В Боготе работает один судья, на котором «висит» около трех тысяч дел о разного рода убийствах, так он в открытую говорит, что половину из этих дел нужно было давным-давно передать в архив, потому что нет никакой информации о личности покойного.