Сихирити

Решил, что брать заложника слишком рискованно. Побег — рискованно. Бизнесмен чувствовал себя негром, увезённым англосаксами в далёкую Америку. И жив, и работаешь, только уже не человек. О чём ему прямо, на его же языке, Сиси и сообщил.

— Думай, башка, думай! — пробормотал хозяин сети супермаркетов. — Думай!

И тут, словно в ответ, почувствовал запах гнили.

— Ы? — раздалось перед самым лицом.

Подсознание услужливо нарисовало картинку, как изувеченный и лишённый разума человек в противогазе встал на одно колено, опустился на руки и вытянул голову к пленнику. И спрашивал, а не замыслил ли его подопечный чего-нибудь непозволительное?

Никита перевернулся на другой бок. Поразился собственному хладнокровию.

Человек привыкает ко всему.

* * *

Традиционный пинок под рёбра означал утро.

— Вставай… — немного замялся Сиси. — Раб. У нас сегодня интересная работа. Если выживешь, конечно.

Никита медленно поднялся. В последнее время он привык к тьме. А тут по стенам прыгал свет от факела. Опостылевшая пещера выглядела необычно.

— Я есть хочу. И пить. И помыться, — бизнесмен хмуро глянул на своего хозяина.

Сиси округлил глаза.

— Ты чего Шершень?! — сделал шаг назад, будто человек ему пригрозил. — А ещё чего ты хочешь, тварь?

— Свободы, — непроизвольно вырвалось у Никиты.

Племянник императора с несвойственной ему внимательностью посмотрел на человека. А потом ткнул ему факелом в лицо. Бизнесмен успел закрыться рукой.

— Ты умом тронулся, Шершень? — Сиси несильно хлестнул человека плетью. — Шагай давай. После работы покормлю. Если посчитаю нужным. А к озеру завтра утром отведу. Опять же, если посчитаю нужным. Понял, Шершень?

Никита не ответил. Молча направился к выходу. Ожидал, что спину разорвёт боль от удара плетью, но племянник императора отчего-то сжалился над человеком.

И вскоре стало ясно почему.

Рисовать пришлось в Тоннеле Реки. Причём не на обычных стенах, как делал до этого, а на своде, над рекой. Вначале Никита даже не понял, чего от него хотят. После удара плетью, десятка угроз и ругани, догадался, что племянник императора решил его или утопить… или утопить.

Арка находилась метрах в пяти над рекой. Имела тоненький парапет, где при большом желании мог стоять человек. Но как там рисовать Никита не представлял.

Ещё хуже оказалось на самом деле. Хозяин сети супермаркетов вообще боялся пошевелиться. Прижался спиной к стене и большими глазами смотрел на воды подземной реки. Краски весили килограмма три и настойчиво тянули вниз. Поставить мешок на узкий карниз оказалось невозможно.

— Шершень, ты чего встал! — крикнул с берега Сиси. — Там должна быть лошадь! Сегодня! Или ты спиной умеешь рисовать? — он лыбился, что называется, от уха до уха, донельзя довольный собственной выдумкой.

Бизнесмен отчётливо понял, что на этой стене ничего изобразить не сможет. Медленными шажками двинулся по парапету обратно к берегу.

— Я сказал, рисуй, Шершень! — племянник императора грозно помахал плетью с берега. — Рисуй… раб! Быстро!

Никита проигнорировал эти крики. Не мог оторвать взгляд от быстрых вод. На берегу несколько женщин стирали бельё. Поначалу они не обращали внимания на человека и его хозяина, но теперь начали с интересом наблюдать. Когда бизнесмен оказался на берегу, то на него обрушился град ударов. Сиси бил плетью и руками, но не ставил целью нанести серьёзных повреждений.

Второй раз Никита поднялся на парапет лицом к стене. Теперь он не видел воду. Спина и левая рука болели от ударов, но работу никто не отменял. Хозяин сети супермаркетов взял с собой лишь мел. Решил для начала нанести очертания головы лошади, на уровне глаз. А как будет рисовать туловище и конечности придумает потом.

Голова получилась на удивление быстро и хорошо. Никита почувствовал, что в глазах начало плыть и пошёл обратно.

— Шершень! — услышал с берега. — Испытываешь моё терпение! Тварь!

Девушки к тому времени уже покинули берег, лишь в дальнем конце двое ребятишек возились в глине.

— Мне нужно поесть, — Никита вступил на твёрдую землю, ноги подогнулись, а в глазах поплыло. В следующую секунду понял, что лежит.

В тот день больше работать не пришлось. Оставшееся время бизнесмен ел и пил. Отчего-то Сиси раздобрел. Принёс ему барскую пищу: отварного мяса, какой-то зелени, батон в упаковке «Столичный», маленький кувшин с кумысом и большой с водой.

На следующий день сил заметно прибавилось. Естественно, что с голодухи Никита не смог съесть много, но утром всё равно ничего не осталось. Не стоило трудов догадаться, кто украл всю еду. Это мог сделать лишь тот, кто охранял пленников, и при этом передвигался бесшумно.

Большое потрясение Никиту ждало чуть позже, когда стоял на тонком парапете и пытался нарисовать мелом контуры лошади. Он немного приловчился. Стоило двигаться по парапету вперёд-назад и тогда получалось сносное изображение.

Когда хозяин «Схватишек» вывел спину и хвост лошади, и начал примеряться к задним ногам, то услышал голос Сиси с берега:

— Знаешь, что я подумал этой ночью, Шершень? — вопрос риторический, потому Никита промолчал. — Я был со своей невестой. Знаешь её?