Сила любви

Боже, а если она скажет «нет»? Разве найдет он когда-нибудь другую женщину, которая могла бы сравниться с ней?

Она шевельнулась.

– Ли? – тихо позвал он.

Открылся ее левый глаз. Рыжеватая радужная оболочка была испещрена темными прожилками, словно цветок тигровой лилии.

– Хм?

Он привстал с подушки, взял ее правую руку и поцеловал у основания большого пальца. Страх сковал его; он так долго не мог вымолвить ни слова, что она спросила:

– Что, милый?

Уставившись на их сплетенные руки, он наконец выпалил:

– Я люблю тебя и хочу, чтобы ты стала моей женой.

Она оторвала от подушки голову. Теперь ее лицо было хорошо видно: глаза широко раскрылись, и в них бушевали испуг и изумление, растерянность и восторг, – О, Кристофер, – сказала она, привалившись к спинке кровати, прикрывая простынями обнаженные груди. – Я боялась, что рано или поздно ты заведешь этот разговор.

– Боялась? Я говорил, что люблю тебя. Ты сказала, что любишь меня. Почему же ты боишься?

– Нас разделяют пятнадцать лет.

– Мы об этом знали с самого начала, и тем не менее это нас не остановило.

Он тоже сел рядом с ней, вытянув ноги, подложив под спину подушку. Одеяло прикрывало его ноги и бедра.

– Тебе придется долго объяснять мне, почему это имеет хотя бы малейшее значение.

– Ты прекрасно знаешь все доводы.

– Например?

Когда она упрямо отказалась назвать хотя бы один, он сделал это за нее.

– «Что скажут люди?» – может, мы с этого начнем?

– Хорошо, давай. – Она повысила голос. – Только учти, что меня не так уж беспокоит мнение окружающих. И дело даже не в моих родителях, сестре или Джои. Для меня важно мнение Дженис. Давай начнем с нее.

– Позволь мне напомнить тебе то, о чем я уже не раз говорил. Никогда – ни словом, ни жестом, ни намеком – я не обнадеживал Дженис. Несколько раз после смерти Грега я обнял ее, но тогда все друг друга обнимали, так что это не считается. Никогда я не делал тайны из того, что встречаюсь с тобой. И, положа руку на сердце, ты и сама ни разу не скрыла этого от детей и других.

Она слегка прикусила большой палец.

– Я прав? – настойчиво спросил он.

Обеими руками она обхватила колени и еле слышно ответила:

– Прав.

– Более того, бывали случаи, когда ты прямо спрашивала своих детей, не возражают ли они против наших встреч, не правда ли?

– Да.

– Как в канун Нового года, например?

– Так.

Выложив свои доводы, он продолжал:

– Чувства, которые Дженис, как ей казалось, испытывала ко мне, не были взаимными. Если ты воспитала своих детей именно так, как мне представляется, дочь твоя должна понять, что ты тоже имеешь право на счастье, и благословит наш союз. А если нет… – Он развел руками. – Что ж, если случится худшее, тогда и будем думать. Как говорится, будем решать проблемы по мере их поступления.

– Но для Дженис это будет страшным ударом. Подумай только – она призналась мне в своих чувствах к тебе. Она покупала тебе билеты на бейсбол к Рождеству. Она открыто напрашивалась пойти вместе с тобой на матч.

– А что – мы с тобой виноваты в этом? Неужели нам нужно расстаться из-за того лишь, что в меня влюблена Дженис? Я согласен, она, наверное, будет шокирована этой новостью, но со временем смирится. Итак, какие еще возражения у тебя имеются?

– Это не возражения, Кристофер, это здравый смысл.

– Хорошо, что еще подсказывает тебе здравый смысл?

– Мне не нравится твой тон.

– А мне не нравится твой ответ!

– И вообще мне все это неприятно! Мы никогда раньше не ссорились.

– Черт возьми, Ли, это неизбежная реакция мужчины, когда женщина отвергает его. Он просто начинает бороться за нее!

– Хорошо, – сказала она, сжав руками бедра, словно выпуская из них воздух. – Хорошо.

Простыня соскользнула с ее грудей. Она вернула ее на место и зажала под мышками.

– Можно не принимать во внимание все, что со временем может измениться. Но от разницы в возрасте никуда не уйдешь. Она будет существовать всегда.

– Я и не хочу, чтобы она исчезала. Я люблю тебя такой, какая ты есть, ты любишь меня таким, каков я, и я не вижу причин, почему наши чувства должны измениться с годами.

– Но, Кристофер… – Покачав головой, она, вдруг утомившись, прекратила дальнейший спор.

– «Но, Кристофер, а как же дети?» Ты это собиралась сказать, не так ли?

Взгляды их встретились, и он заметил, что в глазах ее постепенно угасает злобный огонек. Он почувствовал, что и сам успокаивается, но понимал, что вопрос о детях будет самым сложным.

Он постарался быть предельно искренним.

– Я не хочу детей, Ли. И никогда не хотел. Я уже говорил тебе об этом. Еще в детстве я усвоил, что не хочу подвергать этих несчастных крошек испытаниям, через которые прошел сам. А когда вырос и стал потом полицейским, я столько насмотрелся на бедных, нелюбимых, голодных отпрысков, что решил для себя окончательно: никогда не иметь детей.

– Но твои дети не были бы бедными, нелюбимыми и голодными. Из тебя получился бы такой хороший отец, – взмолилась она.