Сила Слова в Древней Ирландии. Магия друидов

Если этимологически лексема tairngire (VN < do-air-ngir) достаточно прозрачно этимологизируется как «пред-сказание», то, как можно предположить, ее дальнейшее семантическое развитие было в значительной степени сдвинуто и расширено, поскольку именно она была выбрана как эквивалент библейского понятия Terra repromissionis ‘земля обетованная’ (букв. – обещанная), что отчасти вызвало у исследователей сомнение в том, что в автохтонной ирландской традиции вообще мог существовать образ некой земли-счастья, находящейся на острове за морем (см. об этом например – [Bieler 1976]). Скорее всего, это не так, но тема «островов за морем» в настоящее время находится за рамками нашего исследования. Как можно осторожно предположить, не углубляясь в данную сложную проблему всерьез, христианизация острова привела к появлению как бы разных видов заморского Иного мира, мира скорее параллельного земному, чем посмертного. Как тонко отмечает В. Сайерс, сочетание tír Tairngiri получило скорее положительные коннотации и стало обозначением безгрешного Иного мира, даже если оно применялось к жилищу сидов, как показано это в саге «Приключение Арта сына Конна» [Sayers 2012: 218]. В саге, достаточно поздней и напоминающей скорее волшебную сказку, рассказывается о распутной сиде по имени Бегума, которая за свое поведение была выслана из мира своих соотечественников, называемого tír Tairngiri

[129], и осуждена на жизнь среди людей. Поскольку в начале повествования описан ее путь на лодке, можно предположить, что этот «обетованный мир» сидов находился на острове. То же значение данное сочетание имеет и в названии саги «Приключение Кормака в обетованной стране» (Echtra Cornaic i Tir Taingiri – издание см. [Srokes 1891]), действие которой скорее происходит не в каком-то фиксированном ином пространстве, но во сне, то есть – как странствие короля по своему внутреннему миру, но миру такому, где оказывается возможным обреcти мудрость и узнать тайны бытия.

Понятие «предречение» семантически очень близко понятию «обещание». В Глоссарии епископа Кормака, например, тем же словом tairngaire глоссируется фраза о рождении Христа:

…ut dixit Cú Chulaind profetans de Christi adventu.i. ag tarngaire geine Críst [Meyer 1913: 81] – как сказал Кухулин, предрекая приход Христа, то есть обещая (

предрекая?) рождение Христа.

Кроме того, как можно предположить, расширению семантического поля лексемы tairngire, для которой все же на уровне этимологическом в качестве исходного следует констатировать семантику «пред-речение», мог также повлиять глагол do-fairget (> target

) ‘предоставляет, дарит, обещает’, находящийся с первым словом в состоянии паронимической аттракции.

Итак – tairngire, как мы видим, это не просто предречение, и не просто предречение чего-то хорошего, но это и обещание, то есть некий дар, который носитель тайного знания может даровать заинтересованному лицу. Естественно – путем вербализации его будущего. Это – будущее, таким образом, объявленное и названное, ключ к бытию в целом[130]. Семантически близким, но имеющим иные коннотации является менее употребительное слово taircetal, кодирующее предречение как таковое, видимо, образованное от основы со значением «петь» = «исполнять заклинание» с префиксами do-air

– «вперед-». Ср., например, из саги «Битва при Маг Туиред»:

Boi sí iarum oc taircetul deridh an hetha ann heus ┐oc tairngire cech uilc nobiad ann, ┐ cech teadma ┐ gach diglau [Stokes 1891: 110] – И тогда она (Бодб) стала предрекать конец этого мира, который будет, и предсказала все зло, что будет там, и каждую смерть и болезнь.

Приведенное выше предречение Бодб, выглядящее скорее как проклятие, на самом деле, как можем мы понять, таковым вовсе не является. Конец мира мыслился, видимо, неизбежным, и уж точно неизбежными были зло, смерть и болезни, поэтому сам факт ознакомления с предположительным временем их прихода оказывается благом. Как и предречение бедствий для короля Кормака.

Данное предположение было мне отчасти подсказано все тем же сюжетом о короле Кормаке и его сопернике Фиахе из «Осады», тексте, с которым никак не удается почему-то расстаться. Но вернемся к началу саги, в котором очень кратко сообщается о рождении Кормака и Фиахи и об особых обстоятельствах, заложивших корни их вражды.

Сага «Осада Друм Дамгайре» начинается так: